«‎Мне надоело доедать объедки»: колонка о пищевых привычках матери

Мне очень повезло. Меня никогда не заставляли доедать последнюю макаронину. Никогда не пугали кривым мужем. Или тем, что у моего мужа будет кривая жена. Мама просто смотрела на папу, а папа понимающе кивал. В детский сад я не ходила, а в школьной столовой никому уже не было дела до моего пищевого поведения.

Впрочем, я не помню ни одного блюда от нашего школьного шеф-повара, а помню только, что в один день мы почему-то стали подкидывать к потолку просроченные плавленные сырки. Они прилипли к штукатурке и смотрели на нас сверху вниз. С укором.

В детстве мы дружили с одной семьей: родители моего друга Гоши каждый год в январе устраивали для детей потрясающую домашнюю елку с конкурсами, представлениями. Десерты тоже были на высоте. И вот однажды гошина бабушка как-то сказала, что хорошо воспитанные девочки и мальчики должны всегда оставлять на тарелке небольшой кусочек торта, чтобы не прослыть оборванцами и показать, что не так уж сильно они были голодны. Когда она договорила эту фразу, почти ни у кого из нас на тарелке десерта уже не осталось, но эту нотацию я почему-то запомнила на всю жизнь. Хотя и не думаю, что она этически оправдана в наше время.

Когда у меня родился сын, я решила, что не буду заставлять его доедать, у нас не будет никак ложечек за маму и за папу, за Гонщика и за Свинку Пеппу.

Пусть у ребенка формируются здоровые пищевые привычки! Пусть он сам учится определять, когда он голоден, а когда уже насытился. Пусть его никто не ругает за обглоданную корочку хлеба.

Потому что эту обглоданную корочку доем я. А еще я доем за ним три кусочка огурца, пять долек апельсина, йогурт, какие-то непонятные хрустяшки, которые он выпросил в магазине и сам же потом отверг, разбухшие хлопья и много-много всего другого. Как голодная гусеница Эрика Карла, только мотивируемая не чувством голода, а чувством долга. Ведь выкидывать еду — это плохо.

Как-то раз известный пианист Святослав Рихтер ехал в поезде на гастроли куда-то в Сибирь и заказал себе чай. Горячий напиток принесли в фирменном стакане, а рядом на блюдце лежали два кусочка рафинированного сахара. Рихтер не добавил их в чай. Когда он поставил на стол пустой стакан, сосед по купе скривился: «А что ж вы сахарок-то оставили? Он за вами потом в аду гоняться будет».

Конечно, я не верю в то, что выброшенная еда будет преследовать меня на том свете, но заполнять ею мусорное ведро мне больно уже сегодня. Даже летом на даче, когда у нас есть полноценный компост.

Поэтому пока что получается так: формируя здоровые пищевые привычки своего ребенка, я довольно часто при этом жертвую своими собственными.

Я ем не только то, что мне хочется, но и то, что осталось волей случая на его тарелке. Я ем не только тогда, когда я голодна, но и когда я уже очень даже объелась. Предсказать, что именно останется в тарелке моего ребенка и полностью оптимизировать наше меню таким образом, чтобы объедков не было, пока не получается: еще вчера он с огромным удовольствием ел вареные яйца, а сегодня общипанный желток остался на блюдце. И смотрит с укором. Естественно, на меня.

Этот желток, конечно, не обязательно доедать сразу. Я могу положить его в маленький специальный контейнер и убрать в холодильник (в рамках нашей любимой программы «контейнируем не только эмоции ребенка, но и его объедки»). Потом я могу добавить этот желток в какой-нибудь салат. Пусть это станет сто тридцать восьмым делом, о котором мне надо будет подумать сегодня вечером.

Я знаю, кто-то может сказать: вот придумали проблему, ребенок ест разнообразную пищу, надо радоваться. То тут не доел, то там, чего уж по этому поводу переживать, это жизнь. Если вы не набрали за счет такой практики тридцать лишних килограммов, никакой проблемы в этом нету. Я тоже их пока не набрала, но знаю людей, которые именно за счет такого «‎ситуативного подъедания» очень сильно увеличили индекс массы своего тела и подпортили собственное здоровье.

Я люблю своего ребенка, материнство дарит мне много совершенно невероятных эмоций. Но сегодня я открываю свой личный реестр жалоб на родительство и записываю в него жирным черным маркером:

Вещь, которая меня напрягает, под номером 321 — мне надоело доедать объедки.

Говорят, артикуляция проблемы — это уже первый шаг к ее решению. Хотя никакого конкретного решения для себя я, честно говоря, пока здесь и не вижу.