Хочу рассказать вам про потерю беременности. Да, вот так – с места в карьер. Без вступительных слов и прочих прелюдий. Так, как это и происходит на самом деле.
Ты просыпаешься утром, с волнением предвкушая, как сегодня отправишься на УЗИ и увидишь своего малыша. Того самого, от чьего присутствия внутри тебе постоянно хотелось есть и спать. Но вот уже неделю как не хочется. Наверное, организм привык. Едва дождавшись назначенного доктором часа, ты бежишь на прием, заскакиваешь на кушетку, поднимаешь майку и ждешь. Нахмуренный доктор водит по животу датчиком, выкрикивая ассистенту какие-то цифры и слова, и вот, на экране Он! Крошечный человечек с ножками, ручками и малюсеньким милым личиком. Ты не выдерживаешь и спрашиваешь врача: «Как он? Все в порядке?». А врач молчит: «Подождите, я смотрю».
И тут ты начинаешь вглядываться в фигурку на экране, пытаясь понять от чего врач такой сердитый. И видишь. Малыш не шевелится. Висит в своем черном космосе неподвижный, вскинув замершую ручку в последнем «Прощай». Наворачиваются слезы, но это наверняка обман воображения. Ты не врач. Что ты можешь увидеть на УЗИ?!
Но врач объявляет:
— Сердцебиения нет. Плод замер. Предположительно, неделю назад.
И ты лежишь и дрожишь, не веря своим ушам. А врач, не дожидаясь твоего осознания, констатирует:
— Срок уже большой. Нужно делать аборт.
А ты все молчишь. Кажется, что вот скажешь сейчас что-то и все – это станет правдой.
Ассистент проверяет расписание «специалиста по абортам», и радостно сообщает, что через час есть свободное окно. «Пройдите в кабинет 208».
В кабинете 208 тебе рассказывают, что операция не очень травматичная, проводится под общим наркозом. И ты звонишь мужу, говоришь, что задержишься, и рассказываешь как и во сколько накормить ребенка ужином (мне повезло – один живой ребенок у меня уже есть). Говорить стараешься по возможности спокойно, чтобы никого не напугать, но слезы текут рекой, и зубы стучат от ужаса случившегося.
Потом переодеваешься и идешь в операционную. Доктора неловко шутят о том, что бояться нечего. А бояться и правда уже нечего – все, чего ты боялась, случилось неделю назад. Тебя усыпляют.
Просыпаешься через полчаса в палате, и думаешь, что роды – гораздо больнее, чем аборт. Но вскоре понимаешь, что аборт – это больнее, чем роды, даже в сопровождении самой ужасной постродовой депрессии. И тут начинается самое интересное.
Перед глазами постоянно стоит картина: последнее «Прощай» твоего малыша в космосе. От одной этой картинки внутри все выворачивается наизнанку.
Тебе хочется рассказать кому-то, но это так страшно, что никто не хочет тебя слушать. Да и рассказать ты толком не можешь – вместе со словами из тебя вырываются рыдания.
У тебя есть знакомые, которые это переживали. Пытаешься заговорить с ними, а в ответ получаешь историю о том, что у них было хуже: на большем сроке, с осложнениями или что бы то ни было еще. Но двух одинаковых потерь не бывает. Ты это понимаешь сейчас, но, возможно, тоже забудешь через месяц или через год.
Тут в дело вступают оптимисты. «У тебя уже есть чудесная, здоровая дочь», «ты еще молодая – родишь потом», «ты просто не до конца восстановилась после первых родов – отдохнешь и все будет хорошо», и самое современное: «Сейчас, во времена коронавируса, возможно, так даже лучше». Но все это тебя не утешает. Да, ты без памяти любишь своего первого ребенка, но это не заменяет тебе второго, который у тебя был, но его не стало. Родишь ли ты еще – непонятно. Возможно, это не первая потеря беременности, и это добавляет сомнений. Да и желания пробовать у тебя сейчас, возможно ,нет. Про коронавирус вообще молчу.
Что ж, не помогли ободрения – попробуем позвать пессимистов. «Раз так случилось, наверняка ребенок был больной, и пусть лучше так, чем воспитывать не пойми кого», «это все потому, что ты в Бога не веришь», «у тебя все равно бы не хватило сил поднимать двух детей». Кажется, этим людям вообще отказывает здравый смысл. Их просто стараешься не слушать.
А пока тебя все «поддерживают», в дело вступают врачи, получившие наконец твои анализы. И говорят, например, так: «У вас все хорошо, но изменение в гене, отвечающем за свертываемость крови, так что в следующий раз при планировании беременности нужно будет что-то там куда-то там колоть – разжижать кровь, и возможно, полежать на сохранении». Вот это поворот. Оказывается, что твой первый ребенок – вообще какое-то чудо. Но потом врачи уточняют, что этот ген у некоторых манифестирует с возрастом. Читай: «надо было рожать раньше».
Зачем я, собственно, все это написала. Выкидышем заканчивается примерно четверть всех беременностей. И причины у этих трагедий самые разнообразные, но в основном все медицинские. Женщины теряют своих детей не оттого, что не хотят их (хотя, согласитесь, это решило бы много проблем), не оттого, что не верят в бога, и даже не оттого, что зачали их в нетрезвом виде. Причин этих событий миллионы. Но когда это случается, мы чувствуем себя виноватыми. Даже если ничего плохого не сделали. И мы хотели бы любить своих детей, даже если они чем-то больны. Почти любое мнение и предположение со стороны звучит для нас как обвинение или сомнение в нашем желании иметь этого ребенка. Поэтому лучшее, что вы можете для нас сделать – это помолчать и послушать. Выслушайте наши истории, как бы тошно вам ни было. Спросите о подробностях. Обнимите. И дайте как следует поплакать. А когда мы закончим, – предложите выпить кофе вместе, или прогуляться. Но не оставляйте нас наедине с этим страданием.
Я знаю, что женщины, потерявшие ребенка, – не самые приятные собеседницы. Мы раздавлены пережитым. Нам страшно за будущее. И вам, возможно, кажется, что мы безнадежны. Но это не так. Мы сильные. Мы выкарабкаемся. И начнется это со слов «это случилось со мной в 2020 году. И это было ужасно».
6 мифов о выкидыше, которые нам давно пора забыть
Фотограф, пережившая выкидыш, сделала проект о потере беременности
Как поддержать подругу, которая пережила выкидыш
Что нужно знать о состоянии женщины, пережившей потерю беременности