«Я взяла в родблок колоду карт и книжку Макса Фрая, вдруг станет скучно»

Читательница НЭН Дарья прислала в редакцию трогательное письмо о том, как появился на свет ее ребенок, а еще о том, что никогда нельзя подготовиться к родам заранее на сто процентов, даже если очень стараешься.

«Было больно, было страшно, а потом мне привезли маленького человека — и все закончилось»

Моя история начинается с большой радости: в феврале 2022 года мы с будущим мужем пришли к выводу, что хотим ребенка. Утром 16 апреля я уже держала в руках заветный тест с двумя полосками, последний из дюжины тестов, израсходованных за неделю от нетерпения.

У меня была замечательная беременность. Я буквально светилась и порхала, энергия лилась через край. Я с удовольствием ела, много работала, везде ездила — море, горы, реки, кемпинги, тусовки, музыкальные фестивали, все нипочем. Животик рос, а в нем активно толкался маленький человечек, которого все очень ждали.

На последнем месяце беременности я уже не работала, со скуки наводила дома уют, заказывала детские шмотки, шила фетровые звездочки и изнывала от нетерпения: ну когда же ты уже появишься?

Интересное по теме

«Всю беременность я обчитывалась всем, что связано с мягкими и естественными родами. Но их не случилось»: монолог читательницы НЭН о кесаревом сечении

Заветный день ПДР, я всеми мыслями уже в роддоме и держу на руках маленький орущий сверток, но мое тело со мной не согласно.

Каждая тренировочная схватка, каждое неприятное ощущение в области таза воспринимались как начало родовой деятельности.

К роддому в тот день мы радостно бегали трижды, и трижды врачи, ехидно переглядываясь, разворачивали нас обратно.

24 декабря я, как и всю неделю, ходила со счетчиком схваток и отсчитывала интервалы. Мы поехали гулять по новогоднему центру, вкусно поели, забрали заказы из пункта выдачи, а интервалы между схватками становились все меньше и меньше.

— Ну что, рожаешь?

— Вроде рожаю. Я уже ни в чем не уверена, если честно.

— Съездим в роддом?

— Поехали, опять врачей повеселим.

В этот раз мы действительно не ошиблись. Меня переодели в сорочку с дурацкими цветочками, положили в дородовую палату и стали ждать.

Во время беременности я не сидела сложа руки, а серьезно подошла к вопросу того, что меня ждет. Я перечитала тонну книг, две тонны статей, подписалась на все возможные каналы и группы, ездила на дни открытых дверей и лекции акушеров. Я знала, как сделать обезболивающий массаж, как правильно дышать во время схваток и потуг и даже какое купить масло, чтобы избежать разрывов. Я была гуру по беременности и родам, а еще мечтала родить с минимумом медицинских вмешательств, без этих ваших эпидуралок. И да, я взяла в родблок колоду карт и книжку Макса Фрая, вдруг станет скучно (ха-ха!).

Но утром 25 декабря нас с мужем перевели в родблок, и все пошло не по плану.

Интересное по теме

«Пока они меня зашивали, обсуждали новогоднюю премию». Истории родов 31 декабря

«Наплевав на советы акушерок и доул, я скулила и выла раненым волком, сидя на полу в душевой»

Сначала было просто больно. Потом было очень больно, но терпимо. Вечером я, наплевав на советы акушерок и доул, скулила и выла раненым волком, сидя на полу в душевой, пока муж поливал мою поясницу теплой водой. А раскрытие практически не шло.

Ближе к ночи пришли врач и заведующая отделением, сообщили, что раскрытие всего четыре сантиметра, и предложили анестезию, а я была настолько измотана болью, что наплевала на свои радужные планы и подписала документы.

Анестезиолог, ворчливый немолодой мужчина, несколько раз спросил, где были мои мозги, когда я делала татуировку на всю спину, и знаю ли я, что если пигмент попадет внутрь, то будет очень плохо. Ворчал, ворчал, но все-таки поставил мне катетер, и спустя полчаса я провалилась в сон на пару часов.

А раскрытие все так же шло по сантиметру в несколько часов.

Утром я подписала документы на капельницу с окситоцином. Сразу после этого у меня резко поднялась высокая температура. Снова капельница, на этот раз с жаропонижающим, от которой не было толку: температура немного опускалась и поднималась снова.

Анестезия уже перестала действовать, я лежала тряпочкой, скулила, орала, пыталась дышать правильно, пока муж и заботливая акушерка держали мои ноги. Мне было уже настолько плохо, что в какой-то момент я без каких-либо эмоций подумала: «Если я сейчас умру, муж сможет позаботиться о малыше?»

«Я была согласна уже на все, только бы это закончилось»

Опять документы, подписи, прокол пузыря.

«Даша, новости не очень хорошие, у малыша дистресс от температуры, воды зеленые. Есть риск гипоксии. Нужно кесарево, ты согласна?»

А я была согласна уже на все, только бы это закончилось.

Каталка, операционная, новый анестезиолог пытается дать дозу анестезии, но чувствительность не пропадает ни на грамм. Маска на лицо — и я проваливаюсь в темноту.

Спустя какое-то время я пришла в вялое подобие сознания с трубками в носу и горле, прикованная к операционному столу. Наверное, они должны были помогать мне дышать, но я, видимо, плакала, нос забило, а слюна настойчиво пыталась попасть в дыхательные пути, так что я задыхалась и ничего не могла с этим сделать.

Мужской голос рядом со мной долго и терпеливо повторял: «Подними руку и сожми мою как можно сильнее. Еще. Слишком слабо. Я знаю, тебе неприятно, но ты пока не можешь дышать сама». Я из раза в раз повторяла попытки до хруста сжать его кисть. Когда получилось подобие слабого рукопожатия, обладатель мужского голоса вытащил трубку из горла, и я провалилась обратно.

Интересное по теме

Как принять участие в партнерских родах и не облажаться: советы отцам

«А я видел, что у тебя внутри», — обрадовал муж

Очнулась уже за полночь в палате интенсивной терапии. «Вашего малыша привозили. Я вас будила, но вы не проснулись, — сказала милая девушка, ожидавшая моего пробуждения. — Мы с вами завтра посидим, а потом походим. А пока отдыхайте».

Все горело так, будто внутри расплескали лаву, хотя по венам растекалось только размеренно капающее обезболивающее. Мокрые насквозь пеленки и простыни противно липли к коже. Зачем-то приподняла одеяло. Видимо, чтобы убедиться, что лежу в луже собственной крови. Убедилась.

«А я видел, что у тебя внутри», — обрадовал муж. Не знаю, как так вышло, но его пропустили в операционную и дали подержать нашего маленького мальчика.

Пошутила про богатый внутренний мир. Вообще много шутила, так было проще не думать, что где-то в другом отделении маленький человек, с которым мы должны были познакомиться еще днем, но не вышло, и теперь он лежит одинокий, напуганный, вырезанный скальпелем из своего теплого безопасного убежища.

Задавалась вопросом, можно ли было как-то повлиять на процесс. После пары сотен «если бы я…» пришла к выводу, что никак бы я ни на что не повлияла. Организм просто не был готов и не понял, чего от него хотят.

Было больно.

Больно переворачиваться, вставать, ходить, лежать. Было невероятно много крови, она пропитывала насквозь сорочку, пеленки и простыню.

Было страшно.

А потом мне привезли крошечного человека, и все закончилось.

Маленький человек затмил собой весь шум окружающего мира, все мысли и переживания. Как море в сокрушительный шторм, он уничтожил все живое и мертвое. Больше ничего не существовало, кроме него.

Болтающийся в своих крошечных вещах, совсем не похожий на меня, взъерошенный, оплывший, с потрескавшейся кожей, следами первородной смазки и острыми коготками, человек смотрел на меня мутными темными глазами, и это значило больше, чем весь остальной мир вместе взятый.

Пока мы лежали вдвоем на тесной больничной койке и человек смешно копошился под одеялом, у меня вдруг появилось чувство, что все эти 23 года я занималась какой-то фигней, которая была не про меня и не для меня, и не понимала, что не так в этом искусственном привкусе, а потом нашла настоящий смысл и все осознала.

Если бы я знала, что меня ждет, с какой нечеловеческой болью мне предстоит столкнуться, пошла бы я на это?

Захочу ли я когда-нибудь вновь оказаться в стенах роддома, на операционном столе, сознательно лечь под скальпель?

Да. Определенно да.