Я ушла из IT и стала воспитательницей в детском саду — это было одно из лучших решений в моей жизни

«Заставляя себя ехать на работу, я предаю себя»

Если бы кто-то сказал мне десять лет назад, что я буду работать в детском саду, я бы рассмеялась. Свое будущее я представляла совсем по-другому. В 2012 году, когда работа в IT еще не была таким мейнстримом, я поступила в престижный московский вуз МИСиС на бизнес-информатику. Я чувствовала, что в этом направлении — большое будущее. И я не ошиблась. Я даже не успела защитить диплом, как меня взяли на полугодовую стажировку в IT-департамент Nestle.

Я выкладывалась на полную, и меня, выпускницу без связей, со своими мозгами, взяли после стажировки в штат на позицию младшего аналитика. Мы работали с огромной базой данных, где хранились сведения о тысячах продуктов Nestlе, их составе, поставщиках и клиентах. Нужно было следить, чтобы данные вносились корректно и соответствовали международным стандартам, адаптированным под российский рынок. Если где-то возникали ошибки — мы их исправляли, чтобы в системе не было «мусора». Иногда нужно было составлять отчеты — например, по всем поставщикам, добавленным за последний год, или по ингредиентам, используемым в конкретной линейке продукции. Работа требовала внимательности, системного мышления и технических навыков, включая знание языков программирования.

За четыре года я прошла путь от стажерки до аналитика данных. Сначала взяла на себя всю рутинную работу, потом стала принимать и обучать новых стажеров. Позже мне доверили международные проекты, я участвовала в адаптации корпоративных стандартов для российского офиса и получала предложения по оптимизации процессов. Каждый год проводилась переоценка сотрудников: мне повышали зарплату, грейд и давали все более ответственные задачи. Руководство защищало мою кандидатуру на внутреннем совете — я действительно быстро росла, и, казалось, что следующей ступенью станет должность старшего аналитика.

Все было стабильно. Но в какой-то момент я вдруг поняла, что мне неинтересно заниматься аналитикой: как будто хотелось чего-то творческого, тянуло к людям. Весной 2020-го, когда начался ковид и мы перешли на удаленку, я уехала в деревню к бабушке и работала оттуда. Это позволило мне немного выдохнуть. Но осенью нас вернули в офис. А мне туда не хотелось возвращаться. Я поняла, что каждый день, заставляя себя ехать на работу, я предаю себя. И это начало сказываться на моем физическом состоянии, на здоровье.

«Хотя бы до декрета дотяни»

Уходить из Nestle было невероятно страшно. У меня была карьера, о которой многие мечтают, а я собиралась от нее отказаться. Я пошла со своим страхом к психотерапевту. Мы копнули, и оказалось, что больше всего я боюсь нестабильности. Вся моя жизнь в Nestle была про стабильность, а я собиралась шагнуть в неизвестность. Мы с мужем тогда жили на мою зарплату, и я оплачивала кредит за машину. Финансовой подушки у нас не было, но благодаря поддержке психотерапевта я смогла проработать свои страхи. Я знала, что лучше уйти сейчас, чтобы не потерять себя окончательно. Осенью я все-таки сказала начальнице, что ухожу.

Мама не могла понять моего решения: «Ты что? Да хотя бы до декрета дотяни!». Я могла бы так сделать. Могла бы остаться на нелюбимой работе. Но для меня тогда было жизненно важно выбрать себя, даже если для окружающих мой выбор выглядел как безрассудный поступок. Муж Андрей поддержал меня. Вскоре он последовал моему примеру и тоже сменил работу — ушел из сферы медицинской реабилитации в продажи.

«Впервые я почувствовала, что живу осмысленно»

После увольнения я села с чистым блокнотом и ручкой и задала себе вопрос: «А чего я хочу на самом деле?». К тому моменту я уже несколько месяцев была в личной терапии и поняла, что мне интересна психология, работа с людьми. Я пошла учиться на психолога-консультанта и поступила на курсы переподготовки по трансперсональной психологии. Это было только начало пути.

Именно тогда, освободившись от груза нелюбимой работы, я забеременела. Мне было 26. Мы с Андреем вместе с 17 лет. Когда я работала в Nestle, мы уже пробовали завести ребенка, но не получилось. Как и многие молодые пары, мы убеждали себя: мы все делаем правильно, сначала карьера, машина, квартира… А тут, после увольнения, в процессе терапии, я поняла, что все это — отговорки. Я проработала эти ограничивающие убеждения по поводу детей — и все случилось с первого раза! В 2021 году родилась наша дочь Соломия.

К тому моменту я уже была сертифицированным психологом. Через десять дней после родов я продолжила вести терапевтическую группу и консультации в онлайне. Муж в это время брал дочь на руки. Совмещая материнство и любимую работу, я чувствовала, что наконец-то живу осмысленную жизнь.

«Я полтора года мучилась, пытаясь понять, что происходит с дочерью»

Когда Соломии было полгода, у нее начался атопический дерматит. Это когда кожа дико чешется — настолько, что ребенок раздирает ее в кровь, не спит ночами, плачет. Я полтора года мучилась, пытаясь понять, что происходит с дочерью. Мы метались от педиатра к педиатру, перепробовали десятки кремов, я надевала Соломии на ночь колготки, чтобы она не трогала ноги, — ничего не помогало.

А потом дочь заболела ОРВИ, и мы случайно зашли не в ту дверь в детской поликлинике. Незнакомая дежурная врач, просто мельком увидев сухую кожу, определила диагноз, нарисовала мне схему лечения, рассказала про уход и дала ссылку на телеграм-канал, посвященный атопическому дерматиту. Я была в шоке, когда вышла от нее. Столько времени я мучилась с этой сухой кожей, а решение было так близко. Почему раньше мне никто не рассказал о нем?

«Я хочу научиться жить безоценочно»

Осенью прошлого года Соломии исполнилось три. К тому моменту у меня на руках уже был трехмесячный сын Серафим. Я была кормящей мамой двоих детей с небольшой разницей в возрасте, и в доме царил полный хаос. Я отдала дочь в сад с мыслью: «Вот сейчас станет полегче». Но все вышло иначе.

Через два дня у Соломии начались истерики. Потом она заболела. Потом нас перевели в другую группу. Я разрывалась: сын на руках, а Соломию нужно вести в сад, причем идти она соглашалась только со мной. Я была на пределе. Плакала вместе с дочкой от бессилия и вины. Никто меня не готовил к тому, что адаптация в детском саду может длиться месяцами.

Одновременно с этим муж менял работу, и мы вдобавок ко всему еще готовились купить квартиру в ипотеку. Решив сэкономить несколько месяцев на аренде, переехали к его родителям. Все это сказывалось на моем эмоциональном состоянии, на моих отношениях с близкими. Тогда я подумала: «Я хочу научиться жить безоценочно, не осуждая других и себя».

И внезапно я нашла помощь там, где ее никак не ожидала получить: в том самом мамском чате, посвященном атопическому дерматиту. Благотворительный фонд «Душа мамы» разместил там объявление о наборе на бесплатное обучение равных консультантов. Они искали женщин с детьми, которые могут эмоционально поддерживать других мам и делиться с ними своим опытом: мама ребенка с атопическим дерматитом может консультировать другую маму, столкнувшуюся с таким же диагнозом. В объявлении честно предупреждали: «Равное консультирование — это волонтерство. Вам придется тратить по два часа в день на обучение. Подумайте хорошо, есть ли у вас на это ресурс».

Ресурса у меня не было. Но я чувствовала: это обучение может стать для меня спасением. И я записалась. Курс состоял из нескольких тематических блоков: мы обсуждали усталость, раздражение, чувство вины, страх «быть плохой матерью» — все это было так понятно и знакомо! На лекциях про материнское выгорание я наконец-то смогла честно признаться себе: «Да, это про меня. У меня выгорание, и мне самой нужна помощь». Я вдруг увидела, сколько сотен мелких задач я решаю в одиночку каждый день и как важно иногда просто быть услышанной.

Курс перевернул мои представления об общении с людьми. Чтобы стать равным консультантом, нужно научиться не давать советы, не ставить диагнозы, не учить жить других — а просто быть рядом, слушать без оценки, принимать человека таким, какой он есть. Так благодаря равному консультированию я начала учиться безоценочному принятию. А для этого мне нужно было в первую очередь принять себя. Это оказалось сложнее, чем я думала. Я проделала колоссальную внутреннюю работу, и пройдя аттестацию на равного консультанта, я плакала от счастья.

«А может, для ее же спокойствия самой пойти в сад поработать?»

У Соломии продолжались истерики из-за детского сада. И вот как-то раз моя мама, видя мои мучения, обронила: «А может, тебе для ее же спокойствия самой пойти в сад поработать?». Мысль показалась мне дикой, но засела в голове. А через пару дней, когда я пришла в сад за Соломией, воспитательница вдруг спросила: «Анастасия Сергеевна, а вы не хотите к нам воспитателем? У нас место освобождается». Даже не знаю, почему она именно мне предложила эту позицию. Я всегда приветливо общалась с детками, и они ко мне тянулись — возможно, воспитательница Соломии это увидела. У меня внутри в тот момент что-то щелкнуло: это знак. И как-то все легко получилось: мгновенно нашлось обучение на педагога дошкольного образования, нашлись деньги, и я, мама двоих малышей, снова пошла учиться — без няни, с мужем, который после работы помогал мне по ночам с детьми.

В этом году я вышла работать в группу собственной дочери. Коллеги с большим опытом крутили пальцем у виска: «Ты что делаешь? Ребенок не сможет адаптироваться! Он будет виснуть на тебе, называть мамой, вся группа сойдет с ума».

Но я чувствовала, что все делаю правильно. У меня очень разумная дочь. В первый же день мы договорились: дома я мама, а в саду — Анастасия Сергеевна. Соломия быстро привыкла. Ей стало гораздо спокойнее оставаться в саду, и она даже стала моей главной помощницей: старается следить за другими детьми.

Я влюбилась в новую работу сразу, с первых дней. Мне стали сниться дети. Я могла не спать ночами, придумывая, чем мы будем заниматься завтра. Покупала материалы, мастерила поделки, читала про развитие речи и эмоциональный интеллект. Вся моя творческая энергия, вся моя любовь к людям нашли выход в новом деле. В декрете я нашла не просто хобби — я нашла свое призвание.

Причем я вспоминаю: ведь в детстве я мечтала стать учителем, но позже, наблюдая за подростками, отказалась от этой идеи. Я не хотела тратить силы на школьников, которые не будут меня слушать и будут срывать уроки — и поэтому ушла в цифры, в аналитику. Но здесь, с малышами, я вижу, что все иначе. Это чистый, искренний обмен энергией. Сейчас я по-настоящему счастлива.

«Моя цель — создать пространство, где женщина может быть услышана»

Днем я работаю с детьми, а по вечерам или в выходные провожу онлайн-консультации. Сейчас у меня несколько постоянных клиенток: как частный психолог, я помогаю им найти опору внутри себя, проработать страхи, обиды, грусть, осознать свою самоценность. А еще ко мне обращаются мамы — им я помогаю как равный консультант. Мы встречаемся онлайн и обсуждаем опыт материнства и жизни с атопическим дерматитом у ребенка. Иногда у мам есть вопросы про особенности болезни, а иногда им просто хочется поговорить про выгорание, чувство вины, конфликты с родными. Я их слушаю и рассказываю про свой опыт — но не лечу и не раздаю советы. Моя цель — и как психолога, и как равного консультанта — создать пространство, где женщина может быть услышана. После каждой сессии и консультации я чувствую, что внутри меня тоже что-то исцеляется.

Работа в IT научила меня анализу и структуре, педагогика — творчеству и терпению, равное консультирование — принятию. Все эти частички наконец сложились в цельную картину, и теперь я наконец-то чувствую, что я на правильном месте. Я люблю помогать людям. Для меня это как дышать. Многие сейчас говорят, что нужно идти в IT, что там деньги и будущее. А я ушла из IT и нашла свое счастье, свой ресурс и себя настоящую рядом с людьми. И ни о чем не жалею.