Личный опыт женщины, чья дочь преодолела серьезное РПП.
16 ноября отмечался Международный день борьбы с анорексией — коварным заболеванием, которое в отдельных случаях может приводить к смерти. Мы присоединяемся к коллегам, делающим все возможное для повышения уровня знаний об этом нарушении пищевого поведения и перелагаем ознакомиться с текстам о том, какие опасности скрывает анорексия, начинающаяся в подростковом возрасте.
Анорексия — это смертельно опасное расстройство пищевого поведения, которому в большей степени подвержены молодые девушки. Причиной фанатичного стремления к худобе нередко становятся распространенные стандарты красоты.
Коварство анорексии заключается в том, что от нее невозможно излечиться до конца: даже после восстановления психического здоровья пациенты продолжают страдать от физических изменений, многие из которых необратимы. Ежегодно в мире умирает пять процентов людей, больных анорексией, еще около десяти процентов могут умереть в течение десяти лет после выздоровления.
Родители подростков (особенно девочек-подростков) нередко обращают внимание на анорексию у своих детей тогда, когда изменения становятся слишком заметны. Мать троих детей Уэнди Липшульц поделилась историей своей дочери Бекки, у которой диагностировали анорексию в 12 лет. Уэнди составила список фактов, которые она хотела бы знать об анорексии заранее, а мы перевели его для вас.
В детстве у Бекки не было никаких проблем с едой. Она, пожалуй, была самым беспроблемным едоком из всех моих троих детей. Но когда ей было около 12 лет, вопросы еды и веса внезапно стали болезненными. Она начала говорить, что она толстая.
До того, как она заболела анорексией, она весила 63 килограмма. За считанные месяцы ее вес упал до 45.
В то время это был ад — как будто мы жили в каком-то другом мире, какой-то другой жизнью. Сейчас уже все хорошо. Бекке 17 лет, она заканчивает школу, рассылает заявки в колледжи. Она хочет быть режиссеркой музыкального театра, пишет пьесу о своем пищевом расстройстве. У нее абсолютно здоровый вес.
Могла ли я предотвратить ее болезнь? Я не знаю. Но вот что я хотела бы знать до того, как моя дочь заболела анорексией.
Изначально Бекка говорила, что хочет питаться здоровее. Конечно же, как родители мы поддерживали ее и думали, что это нормальное поведение для подростка. Постепенно ее стремление к здоровому питанию превратилось в отказ от все большего количества блюд: картошка фри, пицца, паста, углеводы, десерты. Она отказалась от курицы, стейков, а потом и рыбы.
Она начала худеть, но это не беспокоило нас до тех пор, пока ее приемы пищи не стали очень ограниченными. Она старалась есть как можно реже, а порции все уменьшались и уменьшались.
Интересное по теме
Подход «сначала суп, потом конфеты» не работает ни для кого: отрывок из книги о расстройствах пищевого поведения
Если бы вы ее увидели, вы бы не сказали: «О, да у нее анорексия». Она начала носить мешковатые вещи, хотя, казалось бы, худеющие люди хотят демонстрировать свои тела.
Существует стереотип о том, что люди, больные анорексией, одержимы собственным телом и весом, и это правда, но они его стыдятся. Они никогда не будут довольны своим телом. Они постоянно считают себя толстыми. Например, моя дочь думала, что у нее слишком широкие бедра, поэтому она одевалась так, чтобы их скрыть.
Бекка стала более скрытной, погруженной в себя. Она всегда была супероткрытой, суперобщительной, но потом она перестала принимать участие в семейных мероприятиях.
Ее болезнь проявлялась в самых разных бытовых вещах, к многим из этих перемен я была не готова: например, она начала врать. В то время она обычно обедала в школе самостоятельно. Мы спрашивали: «Ты пообедала в школе?». Мы предполагали, что она ела, а она выкидывала свой обед и ничего не говорила нам. Она просто лгала нам, глядя в глаза. Она пыталась обмануть систему. Так мы поняли, что дела плохи.
Мы были так наивны. У нас невероятно талантливая, красивая, чрезвычайно умная девочка. Она старательная, суперрациональная, словом, хорошая дочь. И мы, конечно же, думали, что мы сможем все ей объяснить, она все поймет и начнет есть.
Однако расстройство работает таким образом, что чем больше вы худеете, тем больше вы боитесь еды. Вы загоняете себя в жесточайшие рамки. Представьте, что я говорю вам: «Вот тебе тарелка червей, просто съешь их. В чем проблема?».
Когда мы первый раз отправили Бекку на лечение, я, как и другие родители, думала, что я отдам свою дочь в лечебный центр, и они ее «починят». Она вернется домой, и все будет хорошо.
В тот момент мы не понимали, что болезнь Бекки опережает нас на десять шагов. Первый месяц прошел хорошо, ее вес не менялся. А потом все пошло по наклонной.
Интересное по теме
«Дядя избил меня из-за того, что я съела больше всех»: 5 историй борьбы с РПП
Наш тревожный звоночек прозвучал в июне 2015 года. Ее врач сказал: «Вам нужно отвезти ее в больницу прямо сейчас, потому что у нее слишком медленно бьется сердце». В этот момент частота ее пульса составляла 50 ударов в минуту.
Ее тут же подключили к зонду для искусственного кормления. Нам нужно было дать ее телу достаточно калорий, чтобы ее пульс вернулся в норму. Я провела ночь с ней в больнице, и ее пульс постоянно активировал сигнализацию, потому что время от времени он падал до 30. Она провела в больнице неделю.
Во многом ее госпитализация оказалась для всех нас очень полезной. В тот момент я решила, что должна во всем разобраться. Я должна спасти своего ребенка. Я не могу просто пассивно наблюдать, мне надо знать, что происходит. Также это напугало и ее. Случилось все, о чем мы ее предупреждали. Этот момент стал важным рубежом для всей нашей семьи.
Когда вы истощаете свое тело, у него ускоряется обмен веществ. Просто безумно. В больнице ей давали 4500 калорий в день при помощи зонда, и она набрала около 500 граммов.
Естественная реакция организма при защите от истощения — замедлить все процессы. У нее пропали месячные.
Многие анорексики не получают достаточное количество кальция. Это может нанести непоправимый ущерб костям и внутренним органам. Нам повезло, что ее кости не пострадали. У нее были повышенные ферменты печени, это стандартное явление.
После выписки из больницы вес Бекки был далек от нормы, а потому мы решили отправить ее на стационарное лечение. Да, мы отправили нашу 13-летнюю дочь на шесть недель в психиатрическую лечебницу. Это было мучительно.
Я начала проводить свое собственное исследование, вступила в две родительские группы. Мне очень помогло общение с другими родителями.
К моменту, когда Бекка вернулась домой, мы решили, что должны заставлять ее есть, независимо от того, сколько времени это займет. Мы полностью контролировали все, что она ела. Мы накладывали ей еду. Мы взвешивали ее. Мы пристально наблюдали за тем, как она ела, следили за каждым кусочком.
У нас всегда были довольно самостоятельные дети, но в этот раз нам казалось, что у нас снова появился тоддлер.
Интересное по теме
Беспечный едок: как накормить малоежку и привереду
Мы контролировали все, что она ела, на протяжении года. Затем она постепенно сама начала контролировать свое питание, что было очень страшно. Сейчас она питается так, как любой другой нормальный ребенок.
У нас был очень странный опыт. Когда она только вернулась домой, ей требовалось два часа, чтобы съесть лепешку с фасолью и тофу или рыбой. Было много слез, было очень тяжело.
В самом начале, когда мы просили ее есть трижды в день, я думала, она убьет себя. Ей было ужасно трудно. Но потом стало легче. Мы просто стояли на своем и шли дальше.
Команда Бекки состояла из диетолога, терапевта и семейного врача, который специализировался на пищевых расстройствах. Как и в случае с любым другим медицинским кризисом, врачи не всегда делились друг с другом мнениями и информацией. Это делали мы. Мы сами работали с нашей командой.
Когда Бекка вернулась в школу, мы попросили двух учителей есть вместе с ней. Если бы они этого не делали, она снова могла бы просто начать выкидывать свою еду. Мы приносили ее обед медсестре, медсестра передавала его учительнице, а та ела вместе с Беккой. Школа невероятно нам помогла.
До этого мы с мужем не особо контролировали своих детей, но нам пришлось изменить свой воспитательный стиль. Теперь нам приходится постоянно спрашивать: «Что ты делаешь? Что случилось? Что происходит? Чем ты занимаешься в своей комнате?».
Мы сказали ей: если ты снова начнешь худеть, мы об этом узнаем. Ее регулярно взвешивал врач, тут не могло быть второго мнения. Нам было важно, чтобы ее вес держался в пределах определенного значения.
Мы потратили так много времени и сил для решения этой проблемы! Я бы никогда не поверила в том, что это так сложно, если бы это не случилось со мной.
Мы придерживались очень жесткой линии поведения и очень сильно все контролировали. Нас не устраивали промежуточные результаты. Мы добивались полного восстановления веса, мы стремились к нормальной жизни. Мы прошли через ад, но посмотрите на меня сейчас: у меня есть прекрасный, счастливый и уравновешенный ребенок.
Оригинал этого текста был опубликован на Chips Journal 4 марта 2020 года.
Мерч
Рассылка
