Мерч
Рассылка
Нина Марилова
Акушер-гинеколог, репродуктолог, заведующая отделением ВРТ МЦ «МирА»
Благородство, меркантильность или постыдное действо? Рассказывают реальная героиня и репродуктолог.
Донорство яйцеклеток может быть привлекательно для женщин по разным причинам: и помогаешь другой женщине, которая не может забеременеть, завести ребенка, и компенсацию получаешь до полутора сотен тысяч рублей. Но эта процедура совсем не безобидна: она может грозить серьезными проблемами со здоровьем и фертильностью донора.
Записали историю нашей читательницы, которая несколько лет была донором ооцитов. А комментарии о процедуре и ее возможных последствиях взяли у репродуктолога и акушера-гинеколога.
Когда Яне (имя изменено) было 28, на сайте одной из больших клиник Тольятти, занимающихся здоровьем женщин, она увидела объявление о поиске доноров яйцеклеток и решила принять участие в программе.
Сначала, по словам Яны, ею руководил меркантильный интерес: перед тем как включать женщину в программу, ей бесплатно проводят полное обследование организма. Потом подключились и другие мотивы. «Есть понимание, что ты делаешь что-то хорошее. Я не особо полезный член общества в плане профессии, поэтому решила, что буду помогать как могу. Могу помогать собственным организмом», — говорит Яна.
А еще роль сыграла эмпатия: Яна хорошо понимала переживания женщин, которые хотят забеременеть, но не могут. «В 20-25 мне ставили бесплодие, — делится она. — Я очень долго не могла забеременеть. Помню, как это — когда очень хочешь ребенка, но не получается его завести. Я сочувствую женщинам, которые идут на ЭКО. Видимо, это уже крик о помощи».
Полное обследование показало, что Яна совершенно здорова, и она стала готовиться к донации (кстати, по договору с клиникой от первой пункции отказаться нельзя).
Акушер-гинеколог, репродуктолог, заведующая отделением ВРТ МЦ «МирА»
«Действительно, до донорства допускаются только абсолютно здоровые женщины, не имеющие наследственных и тяжелых хронических заболеваний, — комментирует акушер-гинеколог, репродуктолог, заведующая отделением ВРТ МЦ „МирА“, к. м. н. Нина Марилова. — Каждый донор предварительно проходит полное клинико-лабораторное обследование, исследование кариотипа. Кариотипирование — это исследование хромосомного набора человека, которое позволяет оценить количество и структуру хромосом в клетках. Обязательным также является заключение психиатра и нарколога.
Противопоказаниями к участию в донации ооцитов являются возраст старше 35 лет (некоторые клиники приглашают к донорству женщин с 18-20 до 32-33 лет. — НЭН), хроническая системная патология, перенесенные или активные гепатиты, ВИЧ-инфекция, генетические заболевания, а также все те же противопоказания, которые регламентированы приказом Минздрава России «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению»».
Вся программа занимает около двух недель. На второй день месячных Яне сделали УЗИ и дали шприц с препаратом, который ей нужно было вводить в живот каждый день в одно и то же время, — он заставляет яйцеклетки делиться.
Врач постоянно наблюдает за тем, сколько уже сформировалось яйцеклеток. При необходимости меняет дозировку препарата. Через четыре-пять дней назначает второй препарат, который приостанавливает овуляцию.
«Женщины могут обладать хорошим запасом яйцеклеток. В процессе стимуляции, как правило, получается столько же клеток, сколько на старте овуляции было антральных фолликулов, — это разновидность фолликулов в яичниках женщины репродуктивного возраста, которые хорошо видны при УЗИ за счет наличия в них полости. Количество антральных фолликулов у каждой женщины разное, это говорит о ее овариальном резерве, фертильности, — рассказывает Нина Марилова. — Мы имеем аналогичное количество ооцитов после стимуляции плюс еще десяток яйцеклеток может дозреть — но это, как говорится, не точно. Так происходит, увы, далеко не всегда. К примеру, если мы на старте стимуляции видим порядка 10-15 фолликулов, то обычно такое же количество яйцеклеток мы и получаем. Это норма для среднестатистической женщины без истощения резерва — 15 яйцеклеток за стимуляцию».
Когда яйцеклеток достаточно, женщина перестает колоть препараты. После дня отдыха она вводит третий препарат — тот, который подготовит яичник к овуляции в конкретное время. На это время назначают пункцию. Операция проводится под общим наркозом, длится 15-20 минут. Подготовка — как к любой подобной операции.
«К этому моменту яичники уже очень большие, — рассказывает Яна. — Как метко сказала врач, ощущения как на пятом месяце беременности. Живот большой, уже особо не подвигаешься, не побегаешь. После пункции два дня как хрустальная ваза: нужно быть в полном покое, лучше лежать или сидеть».
Яна говорит, что она выносливая, поэтому процедуры для нее проходили относительно легко. А вот ее сестра, которая тоже решила стать донором, переносила все тяжелее. На один из препаратов у нее был аллергия.
Снова вступить в программу можно спустя четыре-пять месяцев.
Поначалу Яна никому не рассказывала, что вступила в программу: было стыдно. Казалось, что донорство яйцеклеток равноценно торговле собственным телом. В последние два года стесняться перестала, но, рассказывая, неизменно встречает негативную реакцию. Родителям она не говорит: уверена, что не поймут.
Среди недовольных был и ее муж. Женщине, отдающей свои яйцеклетки, нельзя вести половую жизнь со второго дня месячных и до конца программы. После пункции снова заниматься сексом можно только после прихода месячных. То есть месяц без секса.
Когда Яна работала в школе и однажды решила сказать правду, для чего берет больничный, получила ответ от завуча: «Неужели ты так мало зарабатываешь? Зачем тебе это надо? Это же очень вредно».
Негатив Яна встречала и со стороны медицинских работников. «Однажды вскоре после пункции я попала в больницу, — рассказывает она. — Это был мой косяк: после операции я вместо того, чтобы лежать как хрустальная ваза, организовала вечеринку и весь день скакала у плиты, встречала гостей. У меня скопилась жидкость в полости таза, пришлось вызвать скорую. Врачи скорой меня отчитывали: „Смотри, до чего довела себя! И ради чего? Ради денег! Да как тебе не стыдно?!“»
За одну программу в Тольятти Яна получала 50-70 тысяч рублей. В Екатеринбурге можно получить 65 тысяч. В Москве и Санкт-Петербурге разные клиники предлагают от 70 до 160 тысяч (с каждой последующей донацией размер компенсации возрастает; на размер выплаты также влияет количество полученных во время пункции ооцитов).
«Ни одна подобная процедура не может быть абсолютно безвредной, — объясняет Нина Марилова. — Разумеется, многое зависит от результатов обследования и здоровья донора, от грамотно подобранной стимуляции, триггера овуляции и своевременной реабилитации. Донор — тоже наш пациент, который требует не меньшего внимания и заботы.
Однако риск синдрома гиперстимуляции яичников у доноров значительно выше. Риск внутрибрюшного кровотечения тоже присутствует, как и у любой другой женщины. И если осложнения возникают, то лечение этих осложнений может потребовать даже хирургического вмешательства. А как это повлияет на репродуктивную функцию донора в дальнейшем, предсказать сложно.
Словом, не самая легкая работа и не самый безопасный хлеб. Осложнения могут быть необратимыми. Когда пациентка с бесплодием идет на ЭКО, она понимает, что планирует своего ребенка, и другого выбора у нее, возможно, уже нет. Донор же — это фертильная здоровая женщина. Ее цель благородна, но будет ли оправдан риск при неблагоприятном исходе, не пожалеет ли она о своем решении, мы не знаем».
Яна не знает, сколько детей родилось от ее яйцеклеток: вся информация конфиденциальная.
«В любом случае знакомиться с ними я бы не хотела: я к ним никакого отношения не имею. Мать — это та, кто выносила, родила и заботится о них. Я просто помогла эту историю начать», — делится Яна.
В клинике ей сказали, что доноров не хватает, и если у нее есть подходящие знакомые — чтобы она их пригласила.
«Хороших доноров всегда не хватает, ведь критерии отбора очень строгие: возраст, здоровье, внешность, генетика, отсутствие вредных привычек. И это только базовые критерии. А пациенты еще будут выбирать: например, с высшим образованием или определенным цветом глаз или типом фигуры. Каждая пациентка ищет в доноре свои черты, — говорит Нина Марилова. — С другой стороны, не каждая женщина решится отдать клетку и способна спокойно принять тот факт, что, возможно, где-то растет ее ребенок».
