Материнство — это не только радость, но и работа над собой.
Часто наши реакции на поведение детей отражают незажившие раны. Почему так происходит? Как научиться понимать свои чувства и не переносить старые травмы на новое поколение? Сегодня мы разберемся, как детские травмы влияют на материнство и как построить здоровые отношения с детьми, принимая свои переживания, — рассказывает педагог-психолог, сказкотерапевт и автор кинг, Анна Мельникова.
Ребенок разбил чашку. Держит тебя за ногу, пока ты просто хочешь дойти до туалета. Плачет, тянет, лезет обниматься. А у тебя — будто внутри закипает буря. Вроде ничего страшного, но терпения нет совсем. И ты срываешься. Кричишь. Или говоришь холодно, так, что самой потом неприятно.
После — тяжесть и стыд. Мысли в духе «опять сорвалась». Ты вроде понимаешь, что он маленький. Что просто устал, просто хочет быть рядом. Но что-то внутри — будто сильнее тебя. Эти моменты не просто про усталость. Часто это отголоски прошлого, которое вспыхивает в теле. Потому что материнство запускает в нас не только заботу, но и память о собственной детской боли.
Ты могла расти в семье, где тебя любили. Но это не значит, что тебе было можно выражать любые свои чувства. Если ты слышала: «не грусти», «не злись», «будь хорошей девочкой», «прекрати плакать» — ты училась прятать себя. Училась быть удобной. Училась угадывать, как правильно себя вести, чтобы взрослым было легче.
В итоге, ты могла вырасти с ощущением:
Это не забывается. Даже если в голове «все в порядке», в теле может жить совсем другое: тревога, напряжение, страх быть «не такой», потребность все контролировать, чтобы не стать отвергнутой.
А потом появляется ребенок. И ты стараешься вести себя с ним по-другому, по-другому его воспитывать.Но и он — другой. Он злится. Кричит. Плачет. Упирается. Не слушается. И вот тогда включается не просто раздражение. Включается старая детская боль.
Когда ребенок говорит тебе «не хочу»,
Когда он плачет,
Когда он делает что-то не так,
Когда он все время лезет к тебе,
Когда ребенок постарше — замыкается, уходит в себя,
Это не про то, что с тобой «что-то не так». Это про то, что в тебе есть части, которые давно ждут, чтобы их увидели. Приняли. Поддержали.И твой ребенок — не виновник. Он просто включает эту кнопку. Ту самую, за которую когда-то никто не взялся с заботой.
Иногда ты сама не понимаешь, почему на одни ситуации реагируешь спокойно, а другие — выбивают из колеи. Почему бывает так трудно выдерживать слезы, капризы, просьбы «мама, побудь со мной». Часто это связано не с тем, какой ты родитель сейчас, а с тем, какой была рядом с тобой мама (или другой важный взрослый), когда ты была ребенком.
В психологии это называется стилем привязанности. Эту идею впервые сформулировал британский психиатр Джон Боулби. Он доказал, что то, как с нами обращались в детстве — влияет на то, как мы потом строим отношения и переживаем близость во взрослой жизни. Это как внутренняя программа: как быть с теми, кто рядом. Особенно — с теми, кого ты любишь.
Вот коротко и по-простому, какие стили бывают и как они могут проявляться у тебя, когда ты рядом с ребенком:
Если в детстве тебя слышали, утешали, давали поддержку — ты выросла с ощущением, что быть с другим безопасно. Тебе легче выдерживать чувства — свои и чужие. Ты не боишься близости и не теряешь себя, когда другой отдаляется.
Если родители были непредсказуемыми — то теплыми, то холодными — внутри поселяется страх: «а вдруг меня снова оттолкнут?». Ты можешь быть очень включенной мамой, бояться ошибок, тревожиться, когда ребенок злится или отстраняется. Потому что в тебе живет ощущение, что любовь нужно заслуживать — каждый раз заново.
Если в детстве чувства игнорировали — не утешали, стыдили за слезы, говорили: «перестань», «сама справишься» — ты учишься: «лучше вообще не чувствовать». Во взрослом возрасте ты можешь отстраняться, когда ребенок начинает плакать или капризничать. Потому что тебе просто не знакомо, как быть в этом. Близость может пугать — даже если ты ее хочешь. Ты устаешь не от ребенка — а от того, что не знаешь, как быть рядом, потому что с тобой рядом никто не был.
Если в детстве рядом были взрослые, которые то обнимали, то злились, то говорили «я люблю тебя», а потом замыкались или наказывали — у тебя мог сформироваться тревожно-избегающий стиль. Близость стала чем-то запутанным: ты хочешь быть рядом, но не знаешь, безопасно ли это. Сейчас ты можешь сильно переживать, когда ребенок отдаляется, искать с ним связь — а потом вдруг уставать от него, раздражаться, уходить в себя. Ты как будто все время мечешься между «будь со мной» и «отстань от меня». И сама от этого устаешь.
Сейчас много говорят о детских травмах. О том, как нас не слышали, не обнимали, не принимали. Но почти никто не добавляет важное: наши родители не были чудовищами.
Они делали, что могли. Они любили нас — просто по-своему, как умели, с тем уровнем осознанности, заботы, контакта, на который были способны в тот момент. Да, нас могли не обнимать, когда хотелось. Да, кричали, стыдили, сравнивали. Но не потому, что не любили — а потому, что сами не знали, как по-другому. Многим из них тоже не разрешали чувствовать, быть слабыми, ошибаться.
И теперь, когда мы сами стали родителями, мы вдруг понимаем это на практике. Понимаем, что даже при всей любви, знаниях, книжках и терапиях — мы тоже срываемся. Тоже уходим в телефон и не всегда реагируем на запрос ребенка. Тоже не слышим, когда ребенок зовет.
И это не делает нас плохими. Это делает нас живыми. Настоящими. Такими же, как были наши родители. Только теперь мы умеем видеть чуть больше. И поэтому можем — хоть понемногу — менять.
Ты можешь все понимать — и все равно срываться. Можешь знать, откуда твоя реакция — и все равно говорить не те слова. Потому что осознание — это только начало. А впереди — настоящая жизнь. С истериками, усталостью и чувством вины.
Но даже в этом — ты не одна. Есть простые шаги, которые помогают не застревать. Не исправлять себя, а поддерживать. Жить с этим, не ломая себя и не теряя связь с ребенком.
Ты не обязана сразу обнимать, говорить правильные слова, делать «как надо». Просто останься рядом. Побудь в этом 30 секунд. Минуту. Это уже контакт. Для избегающего типа это болезненно — но именно в таких «маленьких рядом» связь укрепляется.
Когда ребенок капризничает — тебе хочется срочно исправить, уговорить, включиться. Но в тревожной привязанности важно научиться не спасать сразу, а выдыхать и просто быть. Скажи себе: «Он чувствует. Это безопасно. Мне не нужно решать все за него».
Не нужно говорить речи и просить прощения с чувством вины. Просто сделай чай, почеши спинку, сядь рядом, погладь по голове. Для тревожно-избегающей привязанности самое важное — не исчезать, даже после сильнейших бурь.
Для избегающего типа близость = напряжение, но если впускать ее по капле — телу становится привычнее.
Для любой привязанности полезно иметь что-то стабильное, что повторяется каждый день:
Все это якорь. Он укрепляет связь и лечит внутри ту часть, которой этого не хватало.
Тревожная привязанность часто включает гиперзаботу, тревожное слияние, желание быть нужной 24/7. Но ребенку не нужна твоя тревога. Ему нужна спокойная мама, у которой есть право быть собой. Если почувствовала, что давишь — отойди на шаг и выдохни. Ты все равно рядом.
И может быть, ты не всегда спокойна. Не всегда включена. Не всегда знаешь, как правильно. Но ты знаешь одно: ты хочешь лучшее детство для своего ребенка. И ты уже стала той мамой, которая может остановиться, увидеть и сказать: «Я не идеальна. Но я с тобой. И я рядом. Даже когда мне трудно — я держу тебя за руку».
А для ребенка это — уже новая история. Уже другое детство.
«Ты не просто воспитываешь ребенка. Ты параллельно исцеляешь ту, которой когда-то не хватило любви».
Интервью
Я ушла из IT и стала воспитательницей в детском саду — это было одно из лучших решений в моей жизни
Мнения
Пьянство в юности и успех во взрослой жизни: неожиданные результаты исследования
Ликбез
Шесть мужей и единственная дочь Людмилы Гурченко
Ликбез
34 Анастасии и 81 Алексей: феномен лже-Романовых в жизни и искусстве
Мерч
Рассылка
