Отрывок романа «Матильде» чилийской писательницы Каролы Мартинес Арройо

Глава 7

— Добрый день, класс! Сегодня мы будем учиться читать стихи вслух. Кто знает какое-нибудь стихотворение наизусть? — говорит сеньорита Кармен.

— Я! Я знаю! Меня папа научил! — Матильде восторженно тянет руку.

— Хорошо, Матильде, встань и расскажи нам стихотворение.

Матильде вытягивается по струнке и начинает:

Мчит кораблик из газеты

меж Антильских островов,

мчит кораблик, мчит кораблик

без парусов.

Из Гаваны в Портобело

и с Ямайки в Тринидад

мчит кораблик без капитана

наугад.

— Хватит, Матильде, — говорит сеньорита, — эти стихи нельзя рассказывать в школе, они запрещены, и тот, кто их написал, тоже. На сегодня все, завтра я принесу книгу из дома, и будем учить стихи по ней. А сейчас математика. Достаем тетрадки.

Матильде плачет у себя за партой, ей стыдно, она злится и не может понять, что произошло. Почему эти стихи запрещены? Пиночету, что, и кораблики не угодили?

Бабушке она не рассказывает — не хочет, чтобы та пошла в школу и устроила учительнице скандал.

Глава 8

Матильде играет с Аной на улице. У них куча бутылок, они наливают внутрь воду и слушают, как бутылки потом звякают. Близнецы снуют на велосипедах от одного конца квартала до другого, потому что дальше им заезжать не разрешается.

У них очень тихая улица, хоть и в центре. Все дома одинаковые, одноэтажные и с одинаковыми окнами — глядятся друг на друга, как в зеркало. Перед каждым — палисадник и забор, тоже одинаковые. И все равно все дома разные. Матильде может найти свой дом по запаху, потому что помнит, как пахнет каждый.

Дом Аны — напротив Матильде, и он пахнет новым. Рядом с Аной, ближе к площади, живут муж и жена Росалес, они работают допоздна, и их дом с порога пахнет липовым чаем. У проспекта живет Хуана, она всегда возит свою маму, очень старенькую, в кресле на колесиках. Их дом пахнет моющим средством. За ними — два брата, вдовцы, они никогда не выходят. Рядом с Матильде живут дон Хорхе, приветливый пожилой сеньор, и донья Ирма, его жена. У них всегда пахнет блинами или свежеиспеченным тортом. На Новый год они наряжают самую красивую елку на свете. Дон Хорхе работает на Гербовой площади, фотографирует людей огромной камерой. Однажды он взял Матильде с собой посмотреть. Одним концом улица выходит на проспект.

«Там опасно, без взрослых ходить нельзя», — говорит бабушка. Другим — на сквер с детской площадкой, куда Матильде с друзьями ходят в солнечные дни. Там полно деревьев, и дома у Матильде тоже есть дерево — на заднем дворе растет инжир.

В самом доме есть гостиная, бабушкина комната, общая комната мамы и Матильде — им нравится жить в одной, — комната для гостей, столовая и кухня. А в глубине еще комната, где валяется уйма всякого старого хлама.

«Если бы не Ана, я бы жила с одними старичками вокруг», — думает Матильде и смеется про себя, глядя, как Ана старается сыграть на бутылках песню, которую передают по радио, а Звездочка ловит палочки.

Выходит бабушка и кричит:

— Матильде! Домой! Мыться пора!

Матильде и не заметила, как время пролетело.

Матильде готова к выходу. На ней бирюзовое платье и белые туфельки. Мама оглядывает ее и целует.

— Заинька, надень ботинки, в которых удобно ходить. В лаковых туфлях у тебя ноги устанут.

Матильде фыркает. Ей так идут эти туфли! Это самые красивые туфли на свете, а ей никогда не дают их поносить. Она уходит в комнату и возвращается в брюках и коричневых ботинках. «Вот и наряжайся после этого», — думает она.

Они берутся за руки и выходят на улицу. День солнечный, хотя на дворе зима. Едут на автобусе и болтают про школу, про друзей. Матильде рада, что они с мамой вместе. Выходят на остановке, где очень много народу. Они лавируют в толпе, Матильде на всякий случай крепко держится за мамину руку. Ей нравится столпотворение в центре, хоть она здесь нечасто бывает. Кругом шумно, все куда-то идут быстрым шагом. Матильде с мамой добираются до Гербовой площади. Там возле церкви собираются люди.

Они садятся на скамейку, и мама прикрепляет к своей белой рубашке папину фотографию.

На ней папа смеется, вид у него очень счастливый.

— Мы сделали эту фотографию, когда ездили на море на один день. Я только недавно тобой забеременела, и твой папа был страшно рад. Мы гуляли по пляжу и разговаривали обо всем на свете — и про его работу, и про то, что он хочет уйти с работы, когда ты родишься. А я ему говорила, чтобы подождал, что ты поначалу и не заметишь, если его долго не будет, — рассказывает мама Матильде на ухо.

Матильде гладит фотографию и представляет себе море. Голос у мамы меняется:

— Матильде, слушай внимательно: очень важно, чтобы ты не здоровалась ни с кем, кто с тобой сам не поздоровается.

— Даже со знакомыми?

— Да, особенно со знакомыми. Даже если это тетя или крестный. Ни с кем, ясно?

Матильде не понимает, почему мама так сказала. А вот как раз и тетя Андреа на углу стоит.

Матильде не может сдержаться, но не успевает она сорваться с места и броситься тете навстречу, мама цепко хватает ее за руку.

— Я что сказала?! — Мама явно сердится. Ее редко такой увидишь.

Все вокруг приходит в движение, люди идут к церкви и выкрикивают: «Свободу! Свободу! Свободу заключенным!», а потом одна сеньора кричит чье-то имя, и все отвечают: «Здесь!» Матильде не знала, что мама может так громко кричать: «Здесь!» Вдруг все пускаются бежать, толкаются, мама тащит Матильде за руку ко входу в церковь.

Они взбегают по лестнице, Матильде оборачивается: множество людей спасаются вместе с ними, а полиция догоняет их. Полицейский бьет дубинкой сеньору в красном пальто, сеньора падает и хватается за голову. Какой-то дяденька помогает ей подняться. Все гурьбой набиваются в церковь, монахини запирают двери. Снаружи слышны крики и пробивается желтый дым, от которого хочется плакать. У Матильде жжет в глазах. Кто-то протягивает ей стакан воды.

Монахиня перевязывает голову сеньоре в красном пальто, у которой на груди — фотография совсем молодой девушки с длинными черными волосами. Девушка настоящая красавица. На фотографии она улыбается. Они долго сидят и ждут, а потом монахиня говорит, что можно выходить.

На обратном пути у Матильде все еще немного жжет в глазах. Вид у мамы мрачный.

— Не надо было тебя брать с собой, — говорит она.

— Мама, что такое «насильственно исчезнувший»?

— Тише, зайка, тут опасно об этом говорить.

Матильде терпеливо ждет до дома. Остаток пути они едут молча. Сразу за порогом Матильде тащит маму в кухню.

— Мама, а ты знаешь эту сеньору, которую ударил полицейский? Ту, что с фотографией девушки?

— Да, знаю. Эта девушка — ее дочь.

— А ту, которая всем говорила, что ее сына убили?

— Да, знаю.

— Мама… — Матильде хочет задать вопрос, но слова не складываются.

Мама смотрит на нее и понимает.

— Не знаю, зайка. Я не знаю, убили ли папу.