«Отцы сами доводят молодых мам до слез и претензий. Своим равнодушием, нежеланием замечать». Письмо о материнском одиночестве

Надеюсь, мой текст откликнется молодым матерям, которые оказались одни. Пусть даже в 45 квадратах, кроме них живут еще младенец, муж и два кота.

Горит ночник, время — ровно полночь. Уставшая после очередного вечера «фиолетового плача» или приступа колик (да кто же разберет, почему младенец столько и так громко плачет без причины?) двухмесячная девчонка спит в своей кроватке. Спят два кота. Спит и муж. Он уснул раньше всех. Раньше двухмесячной девчонки, которая целый вечер волновалась и сама пугалась своего громкого плача. И уж тем более раньше мамы, сидящей в полночь в свете лампы на диване.

Так странно, мы же в беременность столько раз обсуждали тему участия двух родителей в жизни ребенка. Мы столько говорили, что для отца нормально менять подгузники и укачивать ребенка, кормить, купать. Что абсолютная норма — отдохнувшая мама, вернувшаяся с маникюра. Что мы переживем этот кризис. Что самое прекрасное на свете — это семья, ребенок, ждущий отца дома. А в итоге… Фраза, что жена, выражающая недовольство, ему не нужна. Равнодушный храп. Недоумение мамы и слезы, которые, наверное, уже и течь не хотят. Ночник. Полночь. Все спят, кроме одного человека.

Я очень благодарна супругу, что он взял на себя мытье полов, уборку, стирку. А вот о моральном и высоком, похоже, внезапно забылось.

Ощущение, что это началось сразу после выписки из роддома. Я спала ночью в сумме часа три (не подряд!), а отец даже не заметил, притворно округлив глаза и в удивлении произнеся: «Я не слышал!» Странно не слышать неспящего  уже на протяжении двух с лишним месяцев младенца. А ведь девчонка спит совсем рядом. Кряхтит. Смеется. Плачет. И все это во сне! Иногда не спит вовсе, о чем сообщает довольно громко и настойчиво.

Странно, что никто ни разу не предложил взять на себя прогулку, чтобы я смогла поспать пару часов. Хотя бы разочек. Или просто посидеть в одиночестве. Просто. Посидеть. Одной. Странно, что после нескольких смен подгузников отец вдруг начал надевать их задом наперед. Странно, что внезапно мои выцветшие волосы с рваными концами стали красивыми, и им не нужна парикмахерская (ногтям не нужен маникюр, а моему телу — тренировка, а коврик для йоги я могу постелить и в квартире!). Странно, что кто-то воспитывает пятерых детей сразу и не ноет, а я с одной маленькой девочкой уже запилила мужа просьбами приходить с работы домой, а не идти на тренировку. Странно, что маленький ребенок может подождать новоиспеченного отца, а тренировка не может. Ведь странно же, да? И еще более странно звучала претензия, когда отец вернулся домой, увидел, как кричит маленькая девочка, и…

Нет, не предложил маме помощь. Он ушел в ванную, а потом лег спать, ведь у него болела голова. Он работал. Он и так проводит дома несколько вечеров в неделю. А мама зря пилит, чем его изрядно утомила.

Интересное по теме

«Папа смертельно устал»: письмо об отцовском выгорании

Странно, что мужчина, работающий на удаленке, вечером после рабочего дня продолжает сидеть с ноутбуком и смотреть ролики в интернете. Не предлагает сам покормить ребенка. Не изъявляет желания искупать свою дочь. Не заварит чаю без конкретной громкой просьбы его заварить. Не подойдет сам и не заберет из рук свою дочь, чтобы освободить маме руки. Просто освободить руки.

Я столько боролась за этот брак, рассказывая своим родителям, какой у меня замечательный супруг, какое у нас взаимопонимание. Что у меня-то все окей. Что вот мы-то не ругаемся. Всегда положительно отзываясь о муже перед подругами, коллегами, теперь я думаю, что где-то я что-то проглядела, когда представляла, каким хорошим отцом он станет.

Ведь не может вовлеченный отец так игнорировать потребности мамы сходить в душ, тоже пойти на стрижку и тоже пойти на тренировку. Хотя бы один раз в неделю. Пара часов специально для мамы. Восстановить ресурс. Почувствовать себя женщиной. Не может же? Или все же может…?

Просто хочу, чтобы отцы маленьких детей знали и помнили: мамы нуждаются в помощи. В такой, чтобы ее не приходилось каждый раз просить. Чтобы мама чувствовала, что она и ребенок в безопасности. Под защитой. Что и о ней есть, кому позаботиться, без ежеминутного напоминания. Что один ребенок (особенно первый!) — это тоже нагрузка. Что мама все еще женщина, которая хочет хотя бы изредка прийти на кухню, а ее там ждет готовый кофе, сделанный для нее с мыслью «ей будет приятно», а не «ведь запилит же!» Что после полного выхода из предыдущей жизни невероятно сложно круглые сутки развлекать маленького человека.

У этой работы нет выходных, нет перерыва. Нет отпуска. Даже завтрак проходит под «агу» от младенца. Даже сейчас, сидя под лампой, я продолжаю вслушиваться в кряхтение и сопение, которое издает во сне маленькая девчонка.

Я не жалею о рождении своей маленькой девчонки. Нет. Она полностью моя, создана из моей крови. Ради одной только ее улыбки стоило убить свое тело, которое последние пару лет упорно и тяжело строилось. Но, кажется, я начинаю жалеть о своей предыдущей жизни. Возможно, о свободе. О самой себе, такой легкой, дерзкой, уверенной в себе, муже, их будущем.

Сейчас от той характерной и наглой молодой женщины осталась абсолютно неуверенная в себе и своих способностях мать. Ведь на деле вышло, что мои потребности и просьбы внезапно стали… такими незначительными. Пустыми. Исчезающими в потоке сообщений. Незаметными в тихой комнате со светом ночника.

О том, что ребенку нужно внимание родителя, в моем случае необходимо громко и четко сказать. Ведь по ее плачу это неясно. О том, что я нуждаюсь в помощи после долгого дня, необходимо тоже громко и четко сказать. Желательно, несколько раз. Ведь это не совсем понятно по плачу ребенка, по заплаканным глазам мамы и по ее мятой футболке в пятнах от отрыжки.

Не совсем ясно это и по практически ежедневным жалобам мамы на больную спину, немеющую руку и стремительно падающее зрение. Со временем и эти жалобы прекратились, ведь какой смысл вообще говорить о теле женщины после родов?

Мало кто выходит из роддома цветущий, здоровый и без геморроя (в прямом и переносном смысле). А уж как страшно в принципе заходить в туалет некоторое время после родов… Но об этом в другой раз.

Отцы сами доводят молодых мам до слез и претензий. Своим равнодушием, нежеланием замечать. Желанием, чтобы говорили все прямо и четко, по нескольку раз. Чтобы просили, еще раз просили и просили. Чтобы мамы сидели, покорно исполняли свои мамские обязанности и не ныли, ведь это не пять детей, это всего лишь одна маленькая девочка, которая еще даже не ползает. Ведь папа работает. Зарабатывает деньги. Устает. Ходит в офис и остается дома на удаленке два раза в неделю.

Столько чувств сразу может перемешаться в душе у молодой мамы, оказавшейся практически один на один с младенцем. Желание уйти. Просто взять и уйти, неважно, как и куда. Подать ли заявление о разводе, выйти ли в окно, сбежать ли, уехать ли на недельку-другую, любой из вариантов кажется вполне достойным выходом. Любовь к ребенку перемешивается с глубочайшим чувством вины за свои эмоции, за слезы перед этим маленьким существом, за то, что не справляешься, испытываешь грусть и печаль.

Ведь было громкие и светлые разговоры о родительстве, была надежда о совершенно другом. Возможно, это все еще случится. Возможно, мы еще не полностью привыкли к своим новым ролям. Возможно, маленькая девчонка еще сможет объединить нас в одну команду. Ведь это возможно?