Постаревшие русалки: как живут профессиональные ныряльщицы в Корее

В издательстве «Альпина нон-фикшн» вышла книга востоковеда Андрея Ланькова «Не только кимчхи. История, культура и повседневная жизнь Кореи».

Автор рассказывает, как изменилась жизнь этой загадочной страны за последние несколько веков: как появились газеты и поезда, как делали свои первые миллионы корейские олигархи, как корейцы пристрастились к пиву и кофе и как на Юге сейчас относятся к Северу. Публикуем главу про хэне — профессиональных ныряльщиц, которые долгие годы добывали со дна морей водоросли и моллюсков.

Образ хэне, профессиональных ныряльщиц с острова Чеджудо, в свое время постоянно мелькал в рекламных проспектах корейских туристических фирм. Глянцевые издания представляли хэне как современных русалок, беззаботно проводящих день за днем в ласковых лазурных водах самого красивого острова Кореи.

Что ж, о ныряльщицах Чеджудо действительно можно рассказать много интересного, но в жизни этих женщин нет и никогда не было ничего гламурного. Они заняты тяжелым и опасным трудом, от которого очень быстро теряют и здоровье, и молодость. Впрочем, о молодых русалках сейчас уже не говорят даже в рекламных проспектах — кажется, сейчас всем известно, что в наши дни среди хэне преобладают женщины в возрасте.

В прежние времена островитянки становились ныряльщицами в ранней юности. На обучение основам профессионального мастерства уходило несколько лет, и учились они обычно у собственных матерей.

Интересное по теме

В первый класс школы в Южной Корее пошли… бабушки

Хэне (해녀/海女, в буквальном переводе — «женщина моря») добывают с морского дна различные виды моллюсков и водорослей. Тренированная ныряльщица при необходимости может погружаться на глубину до 20 метров, но в основном ныряльщицы работают на глубине в пять-семь метров и проводят под водой одну-две минуты. Рабочий день продолжается от четырех до пяти часов — дольше даже самые молодые и здоровые ныряльщицы не выдерживают. Работа хэне сопряжена с риском для жизни: под водой они сталкиваются с многочисленными опасностями, включая ядовитых медуз, а порой и акул (в 1981 году одна из ныряльщиц стала жертвой нападения акулы).

Самым древним и смутным упоминаниям о профессиональных ныряльщицах около тысячи лет, но точно известно, что на Чеджудо в XVII столетии хэне уже составляли отдельную социальную группу и были своего рода местной достопримечательностью. Примерно в то же время сбор даров моря под водой стал работой, во-первых, исключительно женской, а во-вторых, презренной: в Корее эпохи Чосон дискриминации подвергались не только сами хэне, но и их мужья.

В те времена хэне служили поставщиками деликатесов для королевского двора и богатых людей: они должны были выплачивать натуральный налог добытыми ими моллюсками и прочими морепродуктами. Судя по всему, многие из них, если не все, считались в былые времена государственными крепостными, хотя утверждать что-либо с полной определенностью трудно, так как исторические данные о ранней истории хэне крайне фрагментарны.

Интересное по теме

Одиссей и его дети: каким отцом был Жак-Ив Кусто

Как ни парадоксально, японская колонизация привела к тому, что положение ныряльщиц несколько улучшилось. Во-первых, в колониальной Корее были ликвидированы сословные различия. Во-вторых, обнаружилось, что корейские морепродукты и водоросли можно выгодно продавать в Японию: там эти морепродукты считались ценными деликатесами, за которые японские гурманы были готовы платить неплохие деньги.

Публикации колониальной эпохи свидетельствуют, что нынешний интерес к хэне возник именно в те годы. Для самих жителей Чеджудо ныряльщицы по-прежнему оставались париями, занятие которых, пусть и все более доходное, было недостойным уважающего себя человека. Однако на японских открытках и в книгах хэне все чаще и чаще появлялись в образе очаровательных и обольстительных (к тому же еще и полуобнаженных) красавиц. Кстати сказать, некоторые основания в реальной жизни у этой эротизации имелись, так как хэне действительно в те времена были в основном молодыми и работали полуголыми (черные гидрокостюмы они стали использовать много позже).

Сходная культура подводного промысла существовала во многих прибрежных регионах Восточной Азии, включая саму Японию. В Японии, например, занятые похожим промыслом ныряльщицы были известны как ама. Однако в начале XX века стало очевидно, что самыми эффективными ныряльщицами являются именно корейские хэне острова Чеджудо. В связи с этим японские предприниматели начали нанимать хэне для работы на побережье Японии, Китая и даже российского Приморья, не говоря уже о многочисленных морских угодьях в самой Корее. В 1934 году примерно половина из 10000 хэне, живших тогда на Чеджудо, были вовлечены в трудовую миграцию. Зарабатывали они в среднем вдвое больше, чем те ныряльщицы, которые трудились только у берегов родного острова.

Интересное по теме

«Какой бы путь ни выбрала женщина, остаться дома с ребенком или выйти на работу, ей уже не избавиться от чувства вины»: отрывок из книги «Любить. Считать»

Сравнительно высокие доходы укрепили общественное положение хэне, которые стали зарабатывать больше своих мужей. В те времена многие мужчины с Чеджудо тоже отправлялись работать в Японию, но, будучи чернорабочими, все равно зарабатывали там меньше, чем их жены. Некоторые из мужчин паразитировали на своих более состоятельных супругах, но чаще заработанное инвестировалось в землю, недвижимость и образование детей. Поэтому недостатка в желающих стать ныряльщицами не было: в 1930-е года этим промыслом зарабатывала приблизительно каждая десятая жительница Чеджудо. С другой стороны, даже перспектива неплохих заработков так и не привлекла к сбору ракушек и водорослей ни одного мужчину: работа эта по-прежнему считалась ниже мужского достоинства.

В новых условиях проблемой стала переработка: стремясь увеличить свои доходы, многие ныряльщицы работали с рассвета до заката. Дело доходило до преждевременных смертей, так что местами деревенская администрация стала по своей инициативе устанавливать ограничения на максимальную продолжительность рабочего дня хэне.

Кровавые события, развернувшиеся на Чеджудо в 1945–1953 годах и описанные в предыдущей главе, не привели к заметным переменам в экономике острова. Как и в прежние времена, в 50-е и 60-е молодые островитянки обычно шли по стопам своих матерей. Именно в начале 1960-х годов промысел хэне переживал период расцвета. Их улов активно экспортировался в Японию и приносил неплохие деньги. Число ныряльщиц достигло максимальной отметки — 23000 человек, что тогда составляло приблизительно пятую часть всего женского населения Чеджудо.

К тому времени среди ныряльщиц стали появляться и женщины весьма пожилого возраста. Как отмечалось в 50-е и 60-е годы, пожилые хэне зачастую контролировали местную администрацию. Когда хэне становилась настолько старой, что больше не могла заниматься своим промыслом, она передавала права на него местной девушке, причем во многих деревнях предусматривалось, что за это право молодая ныряльщица будет платить старой женщине арендную плату, которая становилась для нее чем-то вроде пенсии.

Интересное по теме

Лосиный жир и водоросли: что входит в рацион беременных в разных странах

За бумом, однако, последовал спад, который стал заметен в 1970-е года. Причин у этого спада было много. Одной из них стало появление марикультуры: водоросли начали выращивать на морских фермах — не только на Чеджудо, но и в других районах Кореи. Распространение мандариновых садов и развитие туризма тоже сыграли свою роль в упадке промысла хэне, поскольку оказались более выгодными и престижными формами заработка.

В 1970-х годах среднее образование в Корее стало обычным делом даже для детей из самых отдаленных рыбацких деревень. Выучившись в школе, девочки с Чеджудо больше не хотели идти по стопам матерей и становиться хэне. Они предпочитали устраиваться в офисы, идти работать в туристический бизнес или, в крайнем случае, выращивать мандарины.

Начиная с 1980-х годов лишь очень немногие молодые женщины на Чеджудо решались вступить в быстро редеющие ряды хэне. Результат не заставил себя ждать: старинный промысел начал приходить в упадок. Если в 1970 году на Чеджудо было 14100 хэне, то десять лет спустя, в 1980 году, их осталось 7800. В дальнейшем снижение числа ныряльщиц замедлилось, но неуклонно продолжалось, и в 2020 году на острове насчитывалось всего лишь около 1400 хэне. Характерно, что среди них не было уже ни одной женщины моложе 30 лет — 91,3 процента всех хэне в 2020 году были старше 60 лет.

И власти, и общественность острова обеспокоены постепенным исчезновением старинной профессии. Хэне давно стали важным символом традиционной культуры Чеджудо и его туристической достопримечательностью. Поэтому в наши дни для сохранения профессии ныряльщицы предпринимаются сознательные усилия.

Вернемся, однако, на материк. Здесь тоже заметно исчезновение одного культурного феномена, расставаться с которым, впрочем, совсем не жалко. Речь идет о курении, долгое время считавшемся, в отличие от добычи моллюсков, исключительно мужским занятием.