Все началось с того, что я, как и миллионы других матерей, была на самоизоляции с двумя детьми: мальчиками двух и пяти лет, которые разрывали меня на части. Карантин перевел мое неприятие собственной жизни в четвертую, терминальную стадию.
Последние пять лет я жила по принципу Д’Артаньяна: «Я дерусь, потому что дерусь». Днем я жонглирую подгузниками и кастрюлями. Ночью я сплю как боевая лошадь: стоя и урывками. Потому что у меня двое маленьких детей.
Мне чисто физически некогда подумать, зачем я когда-то выбрала такую жизнь.
Я смутно вспоминала свои добеременные мотивы: любопытство, желание быть как все, успеть родить вовремя. Срок их годности закончился с первым криком первого ребенка. Более того, с тех пор они для меня настолько устарели, что сейчас выглядели даже постыдно. Свежих бодрящих мотивов с тех пор не появлялось, а дети с каждым днем требовали от меня все большей и большей отдачи. Моя машина материнства так и катила бы и дальше на жидком чувстве долга, но карантин осушил ее бак за месяц. Трудно быть должником если ты, считай, мертвец.
Тогда-то я и решила, что мне срочно нужно узнать, зачем хотят детей другие люди, и что, ну а вдруг, какой-нибудь из их мотивов поможет и мне завести мой захрясший драндулет.
Я стала спрашивать об этом родных, друзей и знакомых. Почему-то они не давали серьезных спокойных честных ответов. Они шарахались. Они смущались. Они хихикали. Они сочувствовали. Они удивлялись. Они задумывались.
Но чаще всего они отвечали штампами. Я с трудом сдерживала свои закатывающиеся глаза. Даже в переписке.
«Для пущего счастья», «от безудержной любви», «для обретения смысла жизни», «для духовного и социального роста», для того, «чтобы скрасили их старческое одиночество» или «чтобы они изобрели лекарство от рака».
Все это было пафосно, уныло, наивно, и совсем мне не подходило. И вот я, собравшись с духом, полезла в интернет. Я боялась, что поисковик погонит меня по форумам и лжепсихологам, где мне скажут, что просто я плохой человек, раз мне вообще пришло в голову задаваться этим вопросом. И это меня доконает.
Получилось не совсем так. В интернетах мне сказали, что я — самая настоящая чайлдфри. Все сходилось. Чайлдфри не знают, зачем им дети и поэтому у них их нет.
А что же делать мне? Поздновато мне становиться чайлдфри, когда почки уже отказали. Когда у меня уже два чайлда, и я совсем никогда не фри.
Ах, это английское слово childfree, слово-каламбур, слово-насмешка, состоящее из двух прекрасных, но взаимоисключающих друг друга слов: ребенок и свободный. Как только ты выбираешь одно, другое тут же исчезает.
Есть ли такой магический трюк, чтобы ухватить их оба? И это был уже второй вопрос. Я как-то начинала подозревать, что очень вероятно, эти мои два вопроса даже как-то между собой связаны…Ответы пришли откуда не ждали.
Дело было в тот день, когда мы с младшим сыном опаздывали на прием к врачу. Я с трудом пыталась усадить сопротивляющегося ребенка в коляску, когда мимо проходил наш сосед. Это был добродушный болтливый учитель французского языка на пенсии, который всегда был немного подшофе. Он попробовал подбодрить меня какой-то шуткой, но я не слушала, рассеянно кивала и стирала пот с лица. Он понял, что разговор в обстоятельствах спешки и детского крика, это не комильфо, и поспешил ретироваться, произнеся куда-то в сторону:
«Да, дети — это самое невероятное приключение, которое у меня было!».
В тот момент мне наконец-то удалось пристегнуть ребенка, и я рванула бежать, громыхая коляской, надеясь все еще успеть на прием. Только ночью, в тишине я смогла услышать, что же он мне такое сказал про детей. «Приключение!?» Побежали мурашки. Мой пазл как-будто бы сложился.
Я не знаю, как у вас, а у меня, с детства большой любительницы Майна Рида, Жюля Верна, Стивенсона и Толкиена, слово «приключение» идет в связке со словом «свобода».
Не потому что приключение — это свобода, нет, а потому что герои, выбравшие в своей жизни приключения, были настолько свободны и уверенны в себе, что сумели бросить все и «идти туда, не знаю куда, и искать то, не знаю что».
Ведь для того, чтобы куда-то пойти, нужно сначала отказаться от всего, что держит: долги, привязанности, страхи, стереотипы. Не «освободился», то будет всю дорогу тянуть и мешать и зудеть.
Да и без этого вряд ли у кого-нибудь повернется язык назвать приключение приятным процессом. Приносящим удовольствие? Расслабляющим? Дарящим ощущение счастья? Хотя вот последнее, пожалуй, случается. Это когда героям вдруг случайно удалось выжить. Хотя ничто не предвещало.
Настоящее приключение — это всегда про встречу с неизвестным, внезапность, ожидание и погоню, преодоление себя. Это про невозможность планирования, про зависимость от обстоятельств, про проверку на все сразу.
Знаете, я согласна, что дети — это приключение.
И вот если вам, в какой-то момент жизни, почему-то, захотелось ступить на незнакомый корабль, отдаться на волю ветрам, бороться со штормом, пиратами, акулами, голодать, высекать огонь, не знать какой сегодня день, не узнавать себя в зеркало, не спать — поздравляю, вы готовы впускать в свою жизнь ребенка.
И тут я почувствовала, зачем мне нужны были дети! Я же про ту свою добеременную жизнь все знала и понимала, все в ней контролировала, и все у меня получалось, и я тоже захотела испытать себя в каком-нибудь приключении. Его и подарили мне дети, вот то самое с дикарями и с необитаемым островом, где мне страшно и плохо ну примерно всегда. В приключениях по-другому и не бывает.
И я наверное с него выберусь когда-нибудь, с этого острова. И даже наверное буду вспоминать про него в старости с улыбкой. А может быть даже и напишу свое «Бессонные ночи: туда и обратно».
Удивительно, но мне от этих мыслей стало легче жить.
P. S. Примерно в те недели, когда я искала свой ответ и писала этот текст, мой младший сын наконец-то начал спать полную ночь. Так что есть и еще один вариант, от чего же мне на самом деле стало легче жить.
НЭН-курс
Мерч
Рассылка
