«Замороженные эмбрионы не способны стать той скрепой, которая спасет отношения». Отрывок книги «Желанный ребенок»

В издательстве «Альпина Паблишер» вышла книга «Желанный ребенок: Что делать, если не получается. Мифы и правда об ЭКО, бесплодии и репродуктивном здоровье». Ее автор — Елена Младова, врач-репродуктолог с 20-летним стажем.

С разрешения издательства публикуем отрывок книги, посвященный криозаморозке яйцеклеток и эмбрионов. По каким причинам люди решаются на «отложенное родительство», насколько это безопасно и какова вероятность успешного результата?

«А почему у вас так пусто?» — вопрошает Алиса, заскочившая на первичный прием в клинику после окончания рабочего дня в Сити. Алисе 35 лет, высокая и ухоженная, она держит на коленях сумку Hermès и сканирует взглядом кабинет, явно оценивая обстановку.

Запах ремонта в кабинете еще не выветрился: буквально на прошлой неделе я получила лицензию и закончила девятимесячную эпопею с открытием собственной клиники. Мне пришлось заложить квартиру и автомобиль, взять кредитов на 1,5 миллиона долларов. И вот клиника REMEDI наконец открылась, но мы отчаянно нуждаемся в пациентах.

— Наша программа распределяет пациентов так, чтобы они не пересекались в коридорах. Очереди создают ненужный стресс. Есть еще один нюанс, — я многозначительно понижаю голос, — не все наши пациенты хотят, чтобы их узнавали в коридорах клиники ЭКО.

Алиса расслабляется. Я тоже. Хорошо, что в Сити строго с рабочим временем и посреди дня к врачу не сбежишь. Тремя часами ранее с колонны в коридоре рухнула плитка — аккурат в тот момент, когда я расписывала другой пациентке преимущества наших высокотехнологичных инкубаторов. Но такова реальность: все основные недочеты ремонта проявляются в первый месяц эксплуатации помещения.

Моя новая пациентка по-деловому спокойно излагает данные своего анамнеза: жалоб на здоровье нет, детей нет, партнера тоже нет. Есть желание заморозить яйцеклетки на будущее, потому что «я читала о такой процедуре и хочу иметь высокие шансы родить ребенка, как только буду готова». Тогда, в 2017 году, такие обращения были редкостью. Хотя процедура витрификации (ультрабыстрой заморозки) яйцеклеток к тому моменту существовала уже около семи лет, пользовались ею в основном онкопациенты перед стартом лечения и женщины перед операциями на яичниках. А еще звезды: Рита Ора, Пэрис Хилтон, Хлои Кардашьян — все они говорили в интервью, что замораживали ооциты. Могли мы предполагать, насколько популярной станет эта опция через несколько лет, когда мир перевернется с ног на голову и планирование не то что детей, но и летнего отпуска станет задачей высочайшего уровня сложности?

Я сразу предупредила женщину, что заморозка яйцеклеток не гарантия рождения ребенка. Чтобы у женщины старше 35 лет наверняка родился хотя бы один ребенок, надо получить порядка 40 зрелых ооцитов. За один цикл стимуляции у молодой здоровой пациентки мы можем пунктировать порядка 15–20 ооцитов. То есть требуется два-три цикла, чтобы женщина была уверена: ребенок появится. Некоторые сдаются уже после одного цикла стимуляции: уколы, вздутие живота, поездки в клинику на УЗИ, пункция в медикаментозном сне, десятки тысяч рублей на препараты и процедуры — и все это ради гипотетического «когда-нибудь, может быть». Но Алиса четко знала, чего хочет, — троих детей. Будучи партнером в консалтинговой компании, женщина решила диверсифицировать риски. Иными словами, «не складывать все яйцеклетки в одну корзину». Мы провели шесть пункций. 21 яйцеклетку оплодотворили донорской спермой и еще 34 заморозили на будущее в ожидании потенциального отца. На последнем приеме Алиса сказала: «Ну все, теперь я пошла заниматься личной жизнью». Прошло шесть лет; женщина больше не появлялась в клинике, хотя хранение замороженного биоматериала продолжает исправно оплачивать.

Кто знает, может, она уже и так стала мамой троих детей?

Многие отказываются от идеи заморозить яйцеклетки и сделать ЭКО, поскольку боятся, что не перенесут «уколы в живот». В основе этого страха лежит конкретное осложнение — синдром гиперстимуляции яичников (СГЯ), который возможен на фоне приема гормональных препаратов. Это действительно очень неприятная проблема: СГЯ сопровождается отеками, сильнейшим вздутием живота, тошнотой, рвотой, тромбозом глубоких вен, а в тяжелых случаях существует реальная угроза жизни. Однако сейчас осложнения случаются крайне редко: современные схемы стимуляции яичников минимизируют риски.

Тему отложенного материнства очень любят муссировать в СМИ. Возможность заморозки биоматериала создает у людей ощущение контроля ситуации, иллюзию власти над временем: «Говорите, часики тикают? А вот и нет, здесь я задаю правила игры!» Однако, полагаю, не все пациентки до конца осознают риски таких программ. К сожалению, биологическая страховка может и не сработать, и мечты о власти над временем разобьются о суровые реалии медицинской статистики. Нельзя продавать эту технологию как мечту. Нужно говорить правду, разъяснять, показывать графики, чтобы снизить завышенные ожидания от таких программ. Потери возможны на каждом этапе.

• Не в каждом фолликуле будет зрелая яйцеклетка;
• не каждая яйцеклетка переживет заморозку;
• не из каждой яйцеклетки получится эмбрион;
• не каждый перенос закончится беременностью;
• не каждая беременность завершится рождением здорового ребенка.

Вот почему к программам отложенного материнства нельзя относиться как к стопроцентной гарантии появления малыша в будущем.

У многих возникает закономерный вопрос: если яйцеклетки такие капризные, может, лучше подыскать партнера, сделать ЭКО и заморозить эмбрионы? Логика тут есть: эмбрионы действительно более устойчивы к криоконсервации и вероятность наступления беременности с ними выше. Но, на мой взгляд, заморозка эмбрионов — утопичная идея. (Если речь не об эмбрионах, оставшихся после полноценной программы ЭКО.)

Мы живем в эпоху, когда фраза «Жили они долго и счастливо и умерли в один день» все чаще трансформируется в «Жили они недолго и несчастливо и в один прекрасный день развелись». На тысячу браков сегодня приходится 648 разводов, причем чаще всего распадаются именно бездетные пары. Полагаю, замороженные эмбрионы не способны стать той скрепой, которая спасет отношения. А вот камнем преткновения в бракоразводной драме — вполне.

Кто будет отвечать за эмбрион, если партнеры решат разойтись? Может ли женщина выполнить перенос без разрешения экс-супруга? Будет ли обязан биологический отец участвовать в воспитании ребенка, если тот родится? Что делать с эмбрионами в случае смерти одного из родителей? На эти вопросы паре предстоит вдумчиво ответить, прежде чем вступить в программу отложенного родительства. Строго говоря, перед обычным ЭКО тоже стоит обсудить малоприятные нюансы.

В 2018 году жительница Ростова-на-Дону обратилась в суд. Ранее они с мужем сделали ИКСИ, получили четыре эмбриона, но первый перенос оказался неудачным. В заморозке оставалось три эмбриона, как вдруг супруг (а он был старше жены на 30 лет) скончался. Женщина хотела воспользоваться оставшимися эмбрионами, но в клинике ей отказали. Подписанный супругами договор гласил: в случае смерти одного из партнеров эмбрионы должны быть утилизированы. Женщина обратилась в суд, аргументируя свое требование тем, что эмбрион — наследуемое имущество. Судья с этим доводом не согласился, и в итоге эмбрионы были уничтожены.

Тяжело принять тот факт, что одни с великими муками получают заветные клетки, а другие с холодным сердцем их уничтожают. С другой стороны, нельзя так просто запретить утилизацию эмбрионов. Тогда пришлось бы дать им особый правовой статус. А это противоречит Конституции РФ: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» (ч. 2 ст. 17). От рождения, а не от момента оплодотворения (или имплантации в стенку матки, или появления сердцебиения, или первых шевелений в животе у мамы…).

Согласно российскому законодательству, эмбрион не человек, и с этим нужно смириться. Когда мы говорим «эмбрион пятых суток развития», мы подразумеваем лишь скопление клеток размером с кончик иголки — бластоцисту. Сердцебиение и некие смутные очертания тела могут появиться через 3,5 недели после успешной имплантации в стенку матки. Если эмбрион не человек, может быть, это вещь, имущество? Тоже нет. Биологический материал не может иметь статус объекта собственности, иначе бы шла оживленная торговля почками и другими человеческими органами. Поэтому людям, решившимся на заморозку половых клеток, нужно трижды подумать перед подписанием бумаг и изучить каждую букву в договоре. Впрочем, даже это не гарантирует отсутствие сложностей и последующих разбирательств.

Одна пациентка сделала ЭКО с донорскими яйцеклетками и успешно забеременела. Через восемь месяцев дверь моего кабинета открылась, сначала показался живот, а потом и сама женщина — она была на 37-й неделе беременности. «Дайте мне, пожалуйста, выписку о проведенном лечении. Я хочу подать в суд на алименты сразу после рождения ребенка», — изложила пациентка цель своего визита. Я хорошо ее помнила: в ходе программы ЭКО они с мужем решили развестись, и нам пришлось повозиться с бумагами. Женщина уговорила партнера дать согласие на перенос эмбрионов, пообещав, что он не будет иметь никакого отношения к будущим детям. На подписание бумаг собралась целая команда юристов с их и нашей стороны, вместе мы выверили каждую запятую, после чего экс-супруги разошлись. И вот теперь, за месяц до родов, пациентка решила изменить условия «сделки». «Простите, но у вас нет шансов», — сказала я, покачав головой. Требуемые документы я ей, конечно, выдала, но они не помогли.

Договор есть договор, и суд, разумеется, был на стороне биологического отца.

Интересное по теме

Из эмбрионов, замороженных 30 лет назад, родились близнецы

Точки над i

Как происходит уничтожение половых клетоки эмбрионов?

Отвечает эмбриолог Валентина Алексей:

Биоматериал хранится в жидком азоте и при низких температурах может оставаться там чуть ли не вечно. Но стоит поместить его в обычную среду, как клетки погибают. Так что процедура утилизации предельно проста: нужно лишь достать крионоситель с клетками из специального контейнера, подождать десять секунд — и дело сделано. Когда я выполняла эту процедуру в первый раз, мне было психологически тяжело. Я запомнила пару, которой принадлежали эмбрионы, подлежащие уничтожению: тяжелый мужской фактор, ИКСИ… На пять яйцеклеток мы с трудом нашли пять пригодных сперматозоидов в сперме мужа. Женщина успешно забеременела, и супруги решили не хранить оставшиеся эмбрионы.

На первую утилизацию я позвала напарницу для моральной поддержки. Потом нужда в этом отпала: со временем любой эмбриолог начинает спокойнее относиться к процессу и воспринимает эмбрионы и клетки как биоматериал и не более того.

Некоторым людям оставлять эмбрионы невостребованными не позволяет религия. В таких случаях мы реагируем спокойно: «Без проблем: если получим 20 яйцеклеток, оплодотворим только пять, а остальные заморозим. Из пяти яйцеклеток получится два-три эмбриона, их и будем переносить по очереди».

Обычно религиозные пары обсуждают план с духовным наставником и затем с чистой совестью идут на ЭКО, — разумеется, если оно выполняется без применения донорского материала и участия суррогатной матери. Такие консервативные взгляды, как правило, присущи православным и мусульманским семьям. Самые либеральные в отношении ВРТ — иудеи: их религия принимает все возможные способы появления ребенка, в том числе донорство половых клеток и суррогатное материнство. Единственное требование: процедура ЭКО должна выполняться в максимально «чистых» — кошерных — условиях.

Верующие семьи оплачивают услуги наблюдателя, который следит за тем, чтобы во время ЭКО эмбрион культивировался в отдельном инкубаторе, среда для культивирования бралась из невскрытой упаковки, а в криозаморозку эмбрион отправлялся в опечатанной кассете. Даже иглы после пункции утилизируются отдельно. Для пациентов эти детали важны, и мы со своей стороны ничего против не имеем.

Вернемся к ситуации с заморозкой биоматериала впрок, так сказать, «до востребования». Подвергать криоконсервации можно не только яйцеклетки и эмбрионы, но и сперму. Хотя эта услуга проста и вполне доступна, обращаются за ней значительно реже. Мужчины, в отличие от женщин, сохраняют фертильность в той или иной степени до глубокой старости. Тем не менее некоторым из них стоит задуматься о заморозке спермы. Речь идет о представителях опасных, экстремальных профессий: пожарные, полицейские и спецназовцы, космонавты, те, кто работает в условиях высокой радиации, военные. И кое-кто еще… Андрей и Катерина готовились к стандартной программе ЭКО, когда на одном приеме мужчина вдруг замялся и стал говорить о заморозке спермы.

— У вас хорошие показатели спермограммы, не стоит переживать, — попыталась успокоить я.

— Ну, на всякий случай, мало ли что бывает…

— Только, пожалуйста, давайте говорить начистоту: у вас какие-то планы? Вы уезжаете из страны?

Оказалось, мужчина отправлялся в места не столь отдаленные.

— У меня ожидаются проблемы. Есть большая вероятность, что на какое-то время я окажусь в заключении. Поэтому хочу быстро сдать все, что надо, и оформить необходимые документы. Пусть у жены будет возможность забеременеть без меня, — быстро проговорил Андрей.

Мне нужно было время, чтобы посоветоваться с юристами. Я выдала мужчине список обследований (при заморозке спермы он такой же, как при обычном ЭКО) и отправилась к коллегам из юридического отдела. Они отреагировали на ситуацию совершенно спокойно и проинструктировали по вопросам оформления документов. Мы благополучно заморозили биоматериал мужа и вступили в протокол ЭКО, когда мужчина уже был в заключении.

Бывает, мужья уезжают за границу, на вахту, уходят в море. Конечно, в таких случаях не всегда требуется ЭКО: если женщина здорова, достаточно разморозить сперму и сделать искусственную инсеминацию, чтобы наступила беременность.

Кто-то может возмутиться: «Что за отложенное родительство? Что за зачатие, пока муж в отъезде? Все должно быть естественно!..» Есть мнение, будто бы именно ЭКО и другие вспомогательные репродуктивные технологии разрушают институт семьи: люди оттягивают момент зачатия, будучи уверенными, что при проблемах им всегда помогут врачи. На мой взгляд, как раз наоборот: ВРТ помогают людям обрести полноценную семью. Как я говорила в первой главе, врачи берут на себя работу маточных труб. А вот на процесс имплантации эмбриона мы повлиять не в силах, потому что это таинство природы.