Как ребенку научиться говорить «нет» даже родным без страха и чувства вины

Книга «Мой безопасный мир» — это начало новой серии Лии Шаровой, одного из самых уважаемых специалистов по детской безопасности в России. Она вышла в издательстве Бомбора и рассказывает детям 5–10 лет, как защищать личные границы, сохранять дружбу и укреплять самооценку — простым языком, через живые диалоги и ситуации из жизни.

Вместо привычного «потерпи, он же родня» — здесь другой подход: уважение к чувствам ребенка. Герои книги учатся говорить «нет», понимать, кому можно доверять, и не бояться быть «неудобными».

Истории, задания и вопросы для обсуждения запускают важный разговор в семье — без морализаторства, страха и стыда. НЭН публикует отрывок, посвященный злободневной теме — общению с навязчивыми родственниками.

ПОТЕРПИ, НИЧЕГО СТРАШНОГО

А почему вы такие унылые? — Мама вышла в коридор встречать Нику и Макса. Она перевела вопросительный взгляд на бабушку, которая медленно разувалась, опираясь на большой комод в прихожей. — Вы же пришли со дня рождения! Разве с такими лицами возвращаются с праздника? Мама, что у вас случилось?

— Да ничего страшного, Леночка. Просто эти капризули не захотели читать стихотворение, которое мы с ними учили. А еще они вели себя невежливо с бабушкой Таней и дядей Сашей.

— Неужели? — искренне удивилась мама. — От Никуши можно ждать чего угодно, это мы знаем. Но Макс, ты-то что? Мойте руки, переодевайтесь и приходите на кухню, расскажете мне, что произошло.

— Очень капризные у тебя дети, дочка, — заявила Маргарита Павловна, вымыв руки и расположившись во главе стола. — Налей мне чайку, пожалуйста, я надолго не задержусь, у меня дома своих дел полно. — А Ника с Максимом меня расстроили.

— Чем же? — Мама внимательно посмотрела на сына и дочку, которые сидели за столом с недовольными лицами.

— Во‑первых, как я уже сказала, они отказались прочитать стихотворение и спеть хотя бы одну песню. А еще Макс молчал весь праздник, а Ника нагрубила бабушке Тане и дяде Саше.

— Как так? — удивленно развела руками мама? — Почему? Ведь у бабушки Тани день рождения, разве можно было ей грубить?

— Мы не грубили! — тихо ответил Макс. — Мы просто отказались от добавки. Я съел тарелку салата и три пирожка с мясом, и уже не мог есть ни суп, ни запеченную курицу.

— А я съела и салат, и два пирожка, и немного курицы. А бабушка Таня начала говорить, что я должна все доесть, и что это невежливо, оставлять еду на тарелке. Но зачем она наложила мне целую гору? Я же не могу есть как взрослые! Я ей так и сказала, а она обиделась. А еще они все время пили вино, а потом начали петь песни. И дядя Саша пересел ко мне поближе и все время спрашивал, хочу ли я в школу и кем я буду, когда вырасту. А я не знаю, я же еще не решила! А от него очень неприятно пахло, потому что он ел лук и чеснок. И мне было противно, потому что он очень близко наклонялся все время и еще поцеловал меня в щеку.

— Ничего страшного! — вмешалась в разговор бабушка. — Все немного выпили, поздравили Танюшу с юбилеем. И дядя Сережа вел себя тихо, ну, подумаешь, поцеловал. Он же тебя видит раз в год, соскучился. Можно и потерпеть немножко, это же твои родные люди. Бабушка Таня — моя сестра, а дядя Сережа — ее сын, двоюродный брат твоей мамы. Если ты так ведешь себя с родными, то могу представить, какой ты можешь быть невоспитанной среди посторонних. А ты, Максим? Ты-то почему сидел с таким унылым видом? И почему отказался читать стихи? Мы же договаривались?

— Мне расхотелось, бабушка, — спокойно ответил Макс, но было заметно, что он еле сдерживается, чтобы не расплакаться.

— А что случилось? Ты же не пятилетняя девочка, чтобы так капризничать!

— У меня испортилось настроение после того, как ты рассказала всем про мое недавнее отравление. Думаешь, мне приятно слушать твой рассказ о том, как меня вырвало на улице? А дальше ты сказала, что я вообще какой‑то задохлик и слабачок, помнишь? И дядя Сережа начал выступать на тему, что нужно отдать меня в военное училище, чтобы я вырос настоящим мужиком. И все так противно на меня смотрели. После этого мне не захотелось читать стихи, да и вообще мне хотелось встать и уйти.

— Ничего себе! — возмущенно воскликнула мама, обращаясь к бабушке. — Я поражаюсь тебе! Это же ужасно! И дядя Сережа может быть очень неприятным. Я уже жалею, что отпустила с тобой Нику и Макса. Если бы не работа, я бы смогла пойти с вами и точно бы не допустила ничего подобного! А если бы кто‑то вот так же начал говорить о тебе? И я вообще не понимаю, как можно так неуважительно относиться к собственным внукам!

— Не надо меня учить, Лена! — Бабушка повысила голос и встала, резко отодвинув стул. — Ничего страшного не произошло. Подумаешь, какие нежные! Ничего-то им не скажи! Ты сама воспитываешь в них неуважение к старшим! И тебе это потом аукнется, вот увидишь! Я пошла домой, и буду ждать ваших извинений. Надеюсь, вы подумаете и позвоните мне, когда до вас дойдет!

Бабушка потопала в коридор с недовольным ворчанием, и через минуту Ника, Макс и мама услышали громкий хлопок входной двери. Мама уселась между Максом и Никой и обняла их двумя руками.

— Вы совершенно правы. Даже не думайте переживать. Но давайте решим, как лучше отвечать таким взрослым?

— Я не знаю, — сказала Ника. — Я очень хотела сказать дяде Сереже, что от него плохо пахнет, но я же не могу говорить такие обидные вещи? И когда он меня поцеловал в щеку, я просто зажмурилась, но ничего не сказала.

— А я хотел закричать на бабушку, чтобы она замолчала, — сказал Макс. — Но это было бы неправильно, да?

— Давайте придумаем, как отвечать в таких ситуациях своим родственникам, чтобы им не было очень обидно, но чтобы они не приставали, или не говорили о вас что‑то неприятное, — предложила мама. — Например, если кто‑то хочет вас обнять, поцеловать, усадить к себе на колени, то вы можете сказать: «Извините, я не люблю обнимашки, пожалуйста, не надо меня трогать, мне это не нравится».

— Угу, — кивнула Ника. — А если это не сработает?

— Тогда сразу отойди от этого человека и громко скажи: «Мне не нравится, когда меня трогают!» Давай, попробуй.

— Мне не нравится, когда меня трогают! — громко отчеканила Ника, и Макс с мамой улыбнулись, уж очень уверенно и грозно это прозвучало.

— Давайте подумаем вместе, кому из ваших знакомых взрослых можно вас трогать? — спросила мама.

— Тебе, — хором ответили Макс с Никой.

— А еще?

— Ну, бабуле, — пожал плечами Макс. — А еще Татьяне Львовне, она же врач. И бабушке Тане.

— И Рите. Тете Рите, — поправилась Ника. — Она разрешила нам называть ее просто Рита, без тети.

— Потому что она очень молодая, и она — моя двоюродная племянница, потому что она дочка дяди Сережи, — сказала мама. — А для вас она — троюродная сестра. А почему, кстати, ей можно вас обнимать и целовать?

— Потому что она хорошая! — ответила Ника.

— Потому что ты разрешаешь, да? — спросил Макс.

— Макс, ты молодец, потому что напомнил мне о том, что мы с вами ни разу не разговаривали об этом. А ведь это очень важно, правда? Вы помните наш разговор про красненьких, желтых и зелененьких взрослых?

— Конечно! — закивали ребята. — Зелененькие — только ты и бабуля. Желтых знакомых у нас очень много, это и учителя, и родственники.

— А красные — все остальные, — добавила Ника.

— И Правило Взрослых вы тоже помните, да?

— Взрослые не должны разговаривать с незнакомыми детьми, — начал Макс.— И не могут ни о чем их просить, даже если им по‑настоящему очень нужна помощь, — с улыбкой выкрикнула Ника.

— Точно! Вы такие молодцы! Но мы с вами забыли поговорить о том, что даже многие знакомые взрослые, желтые, не должны вас трогать. Ни обнимать, ни гладить по голове, ни целовать, ни сажать на колени, ни даже брать вас за руку.

— А Рите можно?

— Можно, — улыбнулась мама. — Но давайте напишем маленький список таких взрослых, которым я, как ваш самый близкий человек, разрешаю вас обнимать или поцеловать. И заодно мы с вами подумаем, кто еще может к вам прикасаться.

— Сейчас принесу бумагу и фломастер! — сказал Макс и через пару минут вернулся с тетрадкой и набором фломастеров.

— Итак, нескольких мы уже назвали. Это я, бабуля, бабушка Таня. И Рита. Кому еще из наших знакомых желтеньких мне нужно разрешить вас обнимать?

— Может быть, тете Марине? — спросила Ника. Тетя Марина была мамой Эли, лучшей подруги Ники. Эля с мамой и папой жили в соседнем доме.

— Хорошо, — согласилась мама и записала тетю Марину в список зеленым цветом. — Вы с Элей дружите с трех лет, ты, наверное, и не помнишь уже, как вы познакомились.

— Не очень, — покачала головой Ника. — Вроде бы в детском саду.

— Да, в твой первый день в садике. Ты тогда боялась оставаться без меня и хныкала, когда я собиралась уходить. И тогда Эля подошла к тебе, взяла тебя за руку и успокоила. И вы сразу подружились. А потом и мы с ее мамой и папой тоже стали друзьями.

— А моя воспитательница? — вдруг спросила Ника. — А она тоже в этом списке? Инна Витальевна меня гладила по голове и обнимала, когда я плакала.

— Да, — кивнула мама. — Но поскольку детский сад уже закончился, то теперь ее место в этом списке займет твоя учительница. И хотя все они у нас находятся в желтом круге доверия, но некоторым, самым избранным, можно тебя трогать.

— А меня София Владимировна ни разу не обнимала, — разочарованно протянул Макс.

— А тебе бы этого хотелось? — спросила мама.

— Не знаю. — Макс задумался. — Нет, наверное. Я же не плачу в школе, а так, ни с того ни с сего, зачем ей меня обнимать?

— Действительно. — Мама рассмеялась. — Давайте подумаем, кому еще из наших знакомых взрослых я должна разрешить к вам прикасаться? Нашего участкового врача Татьяну Львовну Макс уже вспомнил.

— А еще Иван Ильич! — вспомнил Макс. — Он же мой тренер по капоэйре. И он иногда поправляет нас, когда кто‑то стоит или двигается неправильно. Но все очень прилично, он никогда не касается наших интимных зон.

— Интимных? — переспросила Ника. Она впервые слышала это слово. — А это что?

— Ну. — Макс запнулся и посмотрел на маму. — Может, ты объяснишь?

— Я уверена, что у тебя это отлично получится. — Мама приобняла Макса и ласково потрепала его по кудрявой макушке.

— Ну, смотри. Все, что у нас с тобой в трусах — это наши интимные зоны, — сказал Макс.

— А, это я знаю, — махнула рукой Ника. — Наши половые органы. А что еще?

— Мне кажется, еще грудь, — покосился Макс на маму. — Да?

— Да, у девочек это еще и грудь. Да и живот тоже вполне интимная зона. Так что давайте считать нашими интимными зонами не только все, что прикрывают трусы, но и то, что закрыто майкой.

— А когда я вырасту, то у меня будут лифчики! — гордо сказала Ника. — Потому что у меня вырастет грудь.

— Обязательно, — рассмеялась мама. — Значит, Иван Ильич, да?

— Да, — кивнул Макс. — Я точно знаю, какие прикосновения считаются неправильными. Но он никогда никого так не трогает.

— Хорошо, — сказала мама. — Но если вдруг тебе что‑то покажется странным, ты же мне скажешь?

— Конечно, — кивнул Макс.

— А еще у нас есть не только интимные зоны на теле, но и разные другие интимные вещи. — сказала мама. — Например, наши мысли и чувства. Или что‑то очень личное, что мы не хотим рассказывать никому, кроме самых близких. Например, то, что тебя сегодня обидело, Макс.

— Да. — Макс грустно кивнул. — Бабушка не должна была рассказывать о том, что меня тошнило.

— Конечно, нет, — согласилась с ним мама. — Это очень личное.

— Это все равно что я бы всем рассказал, как бабушка вчера громко пукнула на кухне, когда думала, что ее никто не слышит, — с улыбкой сказала мама.

— Да! Точно! — расхохоталась Ника. — Она часто так делает.

— Конечно, — кивнула мама. — Мы все пукаем, писаем, какаем, нас может тошнить. И все это очень интимные вещи, о которых мы не рассказываем посторонним.

— Но в этом же нет ничего плохого или стыдного, — сказала Ника. — Раз все это делают.

— Ничего плохого нет, конечно, — кивнула мама. — Но мы же не делаем это напоказ, правда? Так принято, что какие‑то интимные действия мы делаем в одиночестве или только когда рядом самые родные. Например, я.

— А я все думаю про дядю Сережу, — задумчиво протянула Ника. — А если я ему скажу, что я не люблю, когда меня трогают, а он все равно будет?

— Ну, во‑первых, он поймет, скорее всего, — серьезно ответила мама. — Но если вдруг он все равно тебя обнимет или поцелует, то ты можешь быть с ним совершенно невежливой. Можешь его оттолкнуть, например. И громко сказать: «Я же сказала, что не люблю, когда меня трогают!» Или «Я же сказала, что нельзя меня обнимать!» И я тоже с ним поговорю, как только увижу. Хочешь, я могу ему позвонить прямо сейчас и попросить его больше тебя не обнимать и не целовать?

— Нет, не надо, — миролюбиво ответила Ника. — Я сама хочу сказать.

— Договорились, — улыбнулась мама. — А теперь расскажите мне, что же на дне рождения бабушки Тани было самым вкусным и что вам понравилось?

Интересное по теме

«Суть в том, чтобы научить ребенка говорить „нет“ и не чувствовать вины за это». Видео о принципе согласия стало вирусным

ВОПРОСЫ:

1. Кому из твоих знакомых взрослых твоя мама разрешает тебя обнимать, целовать или прикасаться к тебе?

2. Перечисли всех своих родственников, которых сможешь вспомнить. Кто из них может тебя обнимать и гладить, а кто нет?

3. Почему Нике было неудобно сказать дяде Сереже, что ей неприятно от его обнимашек и поцелуев?

4. Что ты скажешь кому‑то из твоих родных или знакомых взрослых, если тебе не хочется, чтобы он или она тебя обнимали и целовали?

5. Почему бабушка, которая рассказала о болезни Макса, была не права? Почему не нужно рассказывать об интимных вещах своих родных даже другим родственникам?

ЗАДАНИЯ:

1. Потренируйся уверенно и спокойно говорить фразы: «Мне это не нравится», «Я не люблю, когда меня трогают», «Нет, я не хочу». Обсуди с мамой, в каких случаях нужно отвечать так твоим знакомым взрослым.

2. Вернитесь еще раз вместе с мамой к вашим кругам доверия, зеленому и желтому. Подумайте, не забыли ли вы вписать кого‑то в желтый круг знакомых взрослых. И теперь давайте поиграем в игру «Кому можно?»

Читай по одному пункту из списка разных действий и называй тех взрослых из зеленого и желтого кругов, которым твоя мама разрешает делать это действие по отношению к тебе: