Письмо читательницы о том, через что ей пришлось пройти в детском саду и музыкальной школе.
Это письмо, которое пришло в редакцию НЭН, наглядно демонстрирует один из механизмов буллинга. Люди, пережившие травлю, порой стремятся найти кого-то еще слабее, чем они сами, чтобы переключить внимание обидчиков на новую жертву. Так, невольно пострадавший от буллинга сам становится булли.
Я родилась в середине 90-х и выросла в небольшом городе с населением сто тысяч человек. В моей жизни примерно до 15 лет буллинг присутствовал в самых разных формах. Травили меня, также я подвергала травле других детей. Воспоминания отрывочны, но я постаралась связать их и свои ощущения воедино.
В дошкольном возрасте я ходила в государственный детский сад, а с семи до 15 лет совмещала обычную и музыкальную школу, где училась на пианино. В начальных классах у меня были плохие оценки просто потому, что я не делала уроки. Мне было неинтересно, о чем я в открытую однажды заявила изумленной маме. При этом я не была проблемным ребенком в плане дисциплины. Я никогда не прогуливала учебу и не перечила взрослым и учителям.
В семье была нестандартная обстановка. Мама работала в другом городе, поэтому в начальной школе я видела ее только по выходным дням (она уезжала и приезжала, когда я уже спала). Папа был творческим человеком — писал стихи, рисовал акварели. Он был погружен в свою творческую деятельность и не контролировал мою учебу, даже считал это бесполезным и вредным. Девиз его был простым: надо будет — сама начнет учиться, пусть ребенок делает что хочет, по учебе всех догонит потом.
В период моей учебы в начальной школе у папы были проблемы с алкоголем, и это тоже влияло на меня, но я не буду на этом останавливаться, иначе история получится слишком длинной.
Интересное по теме
Мама, это яд: как пьющие родители влияют на ребенка
В детском саду поначалу я пользовалась авторитетом, потому что бегала быстрее всех, даже мальчишек. В целом не припомню, чтобы до меня травили кого-то, хотя кто знает. В отношении меня все изменилось в пять лет, когда мне поставили диагноз «астигматизм». Меня заставляли носить очки, и ко мне сразу же прицепилось прозвище «очкарик». Больше никто из детей во всем детском саду их не носил. Я стала меньше общаться с детьми.
Мама мне рассказала не так давно, как сильно я плакала, когда она меня забирала из садика. Говорит, что ей было очень жалко меня, но она не знала, что предпринять. Воспитатели хоть и одергивали смеющихся, но это не помогало. Помню даже, как я выкинула очки в унитаз, но не смыла, а потому воспитатели сразу их достали, помыли и нацепили на меня обратно.
Немного переломить ситуацию мне удалось путем участия в травле новенькой девочки. Маленькая, хилая, с неровными чертами лица, некрасивая. Кажется, ее перевели из другого детского сада. Допускаю, она и там пережила буллинг. Я помню, как я и еще несколько детей ставили ее в круг и тыкали пальцами, несильно били, смеялись над ней. Уже, в отличие от меня, безо всяких причин, просто потому, что она есть. На меня немного поубавилось давление других детей, хоть и не до конца. Сейчас я понимаю, что, наверное, принимая участие в другой травле, я защищала себя. Но это одна из тех вещей, за которые мне очень стыдно до сих пор.
В начальной школе половина детей из моего класса были из той же садиковской группы. Травля возобновилась с новой силой. Я снова была единственным ребенком в очках. Почему-то подробностей об этом периоде в памяти не осталось. По рассказам мамы и учительницы, на переменках меня травила уже вся параллель. Учительница проводила с нами беседы на уроках и даже сама в какой-то момент надела очки — видимо, чтобы я была не одна. Хорошо помню, как меня это поразило.
Помню, что в классе я активно присоединялась, если над кем-то начинали смеяться даже по мелочам. Я очень стыжусь этих эпизодов.
Очки с меня благополучно сняли в пятом классе, зато к этому времени их надела добрая половина одноклассников, и они перестали служить причиной буллинга.
Интересное по теме
«Давать сдачи — это порочная практика, которая лишь усугубляет проблемы, а не решает их»: колонка о том, как взрослые поддерживают насилие в детских коллективах
Из-за нежелания учиться я столкнулась с буллингом в музыкальной школе со стороны двух из трех преподавателей. Преподавательницу по фортепиано бесило, что я не занимаюсь дома сама, а потому на уроках были крики, оскорбления и даже сильные тычки в спину под предлогом показать на мне пальцами, с какой силой нужно нажимать на клавиши инструмента.
\У меня срабатывала защитная реакция — я просто тупо улыбалась и ничего не могла с этим поделать, что только провоцировало насилие. У этой преподавательницы долгие годы мама лежала после инсульта, а потому, видимо, нервы были на пределе, она была не в состоянии себя контролировать. Я поняла ее состояние, когда уже чуть позднее моему папе поставили онкологический диагноз. Но, конечно, я не считаю, что это ее оправдывает.
Как-то со мной проводила занятия другая учительница. Все было в очень доброжелательной форме. Только она удивленно спрашивала меня, почему я после очередного проигрывания произведения так сильно съеживаюсь на стуле, ведь за инструментом нужно сидеть с прямой спиной.
Вторая преподавательница (по сольфеджио) была не очень приятным человеком, и ни у кого с ней нормальных отношений не было. Хорошо помню, как мальчику на уроке, жующему печенье, она сказала: «Приятно подавиться». На мне она отыгрывалась. Если у меня в домашнем задании было много ошибок, то с удовольствием ставила колы и двойки, комментируя мои умственные способности на весь класс. А уж если я сама понимала тему и справлялась, то во всеуслышание она спрашивала, у кого я умудрилась списать.
Помню, как в 12 лет я стояла перед мамой на коленях и умоляла ее разрешить мне бросить музыкальную школу (куда я сама, к слову, сильно просилась с шестилетнего возраста). Мама была непреклонна, она переживала, что в школе я плохо учусь и видела в музыкальном образовании мою будущую серьезную профессию. Также говорила, что у преподавательницы просто такой громкий голос и ничего страшного в этом нет.
Уже повзрослев, я спросила ее, почему же нельзя было поменять мне преподавателей, на что она призналась, что мысли были в духе «а что же люди подумают». Сейчас она жалеет, что ничего не сделала, но время уже ушло.
Интересное по теме
Живые люди вместо идеальных исполнителей: почему нам пора перестать растить детей послушными
Также в 12 лет после очередных криков и тычков я просто встала со стула и выбежала на улицу, прихватив только куртку и даже не собрав вещи. Учительницу это очень испугало, и она стала на занятиях разговаривать со мной спокойнее. Видимо, слухи дошли и до преподавательницы по сольфеджио, и она поумерила оскорбления.
Уже в последних классах мои занятия на пианино начинались сразу после младшей девочки. Я наблюдала абсолютно схожее поведение преподавательницы в отношении нее. И ту же самую защитную реакцию этой девочки — улыбку. Мне было очень жалко ее, но я ничем не могла помочь. Мне самой было страшно.
Когда в музыкальной школе обстановка стала спокойнее, я начала намного лучше учиться и там, и в обычной школе. Я благополучно закончила одиннадцать классов и университет.
Допускаю, что из-за травли, начавшейся в детском саду, у меня не было ресурса учиться, а это спровоцировало проблемы в музыкалке. Если в общеобразовательной школе хоть как-то пресекали травлю, то в государственных учреждениях дополнительного образования ничего не делается по сей день.
Все пережитое, конечно же, отражается на мне сейчас. Во-первых, я не могу носить и даже мерить в магазине обычные солнечные очки. Ощущаю от них жуткий дискомфорт. Также никак не могу сходить проверить свое зрение, хотя чувствую, что надо бы. Появляется какой-то непонятный страх из-за последствий проверки.
Сейчас у меня второй триместр беременности, и к врачам я хожу чуть чаще, чем обычно. Обнаружила, что у меня есть так называемый «синдром белого халата». На приеме у врача высокие давление и ЧСС. При этом в спокойной обстановке дома показатели в норме. На каждом приеме мне приходится чуть ли не насиловать тонометр, чтобы он показал приемлемые результаты. Врачи перестраховываются и как только уже меня не проверяют, что причиняет мне большой дискомфорт.
Во-вторых, из-за пережитого в музыкальной школе мне всегда кажется, что я все делаю неправильно. Вообще я сильно реагирую на это слово и в отношении себя стараюсь его не применять, заменяя его на «нужно было по-другому», «здесь надо просто исправить» и другие конструкции. Это помогает. В университете мне было сложно выступать на семинарах и сдавать экзамены, меня всегда преследовало ощущение, что я все поняла и запомнила неправильно, даже если материал был буквально вызубрен.
В целом, считаю большой удачей, что я хотя бы не считаю неправильным свое существование в этой жизни, что могло бы привести к определенным последствиям.
Сейчас, думая о своем будущем ребенке, я невольно вспоминаю свое детство. Переживаю, что обнаружатся наследственные проблемы со зрением. С другой стороны, очки сейчас повсеместны, и не думаю, что у моего ребенка будут проблемы со сверстниками. Да и много альтернатив в лечении и коррекции. Я однозначно буду интересоваться мнением своего ребенка относительно его хобби и преподавателей, с которыми он будет контактировать, и без лишних заморочек разрешать ему самому выбирать, чем и с кем он будет заниматься.
Мерч
Рассылка
