«Я очень не хочу, чтобы от поездки в Рим у дочки осталось воспоминание, что там мама назвала ее дрянью». Интервью Натальи Ремиш

Наталья Ремиш — журналистка, писательница, автор проекта «Просто о важном», мама четырех девочек. Когда Наталье было 34, она познакомилась с мужчиной который один воспитывал двоих дочерей. Лоле было 11, а Жасмин 15 лет. Наталья переехала к Шерали в Амстердам, вышла за него замуж и родила с ним в браке еще двоих дочерей – Миру и Каю.

Не так давно супруги развелись, и теперь писательница строит новую жизнь. НЭН поговорил с Натальей о трудностях развода и соло-материнстве, о том, как полюбить одиночество и где искать вдохновение для включенного родительства.  

Читаешь все это и думаешь: «Господи, как хорошо, что не только мне плохо!»

Если человек без детей спросит у вас, что это вообще такое — быть родителем, что вы ему ответите?

Быть родителем — это проживать заново свое детство. Моменты, когда тебе было плохо, когда тебе было хорошо. Только теперь у тебя есть возможность перепрожить их совершенно по-другому: ты можешь получить совсем другой опыт и «перепрошить» что-то внутри себя. Это из хорошего. Из плохого — это постоянный тест терпения, границ, навыков коммуникации. То есть это очень-очень много терпения.

При этом многие боятся заводить детей, в последние несколько лет — особенно. Что бы вы сказали тем, кто сомневается и не может решиться, не знает, нужно ли оно им вообще?

Я когда стала мачехой, — хотя вообще я считаю себя мамой своих старших детей, — у девочек был такой вопрос все время: «Зачем нужны дети?». Дети — это груз. Дети не дают возможности путешествовать, как ты хочешь, выходить из дома тогда, когда ты хочешь. Из года в год я отвечала на этот вопрос так: «Смотри, как мне весело с вами. Смотри, как мне интересно. Смотри, какие смешные вещи делают дети, как классно они общаются».

Когда у меня появились дети, я очень многое о себе начала узнавать. Мне, например, всегда раньше говорили, что я депрессивная. И только став матерью, я начала слышать: «Как круто, что ты видишь все только в красивом свете! Ты даже в самой тяжелой ситуации видишь позитив».

Люди, которые не хотят иметь детей, имеют полное право их не хотеть и не заводить. Но важно понимать, что они зачастую оценивают свое отношение к будущим детям по тому, как они относятся к детям, которые их окружают. Вот есть у подруги ребенок, и они чувствуют, что им что-то не нравится, что-то их бесит. И кажется, что так же будет и со своими детьми. Это совершенно невозможно сопоставить.

Я могу обожать своих детей, мне может нравиться, как они кривляются, но другой ребенок, который так же будет кривляться, мне будет казаться отталкивающим. Вот почему нельзя оценивать заранее. У вас нет этого позитивного чувства от собственного ребенка, а негативные чувства от чужого ребенка — есть, и их много. Поэтому очень важно, принимая это решение, пойти к психологу, понять, что это за страхи у вас. И когда вы точно будете знать, что это не просто навешенный ярлык — что дети — это тяжело, что мы не справимся и так далее,  — тогда вы будете понимать, что это осознанное решение. Тогда вы уже точно сможете убедиться: да, все, не хочу. Или: ой, нет, все-таки хочу.

Интересное по теме

«Дети переживают ужасный пиар-кризис»: колонка о том, как негативный образ детей влияет на демографию

НЭН как издание часто сталкивается с критикой: «Ой, ну что вы все про негатив! Надоело уже это „честное родительство“ с его темными сторонами, давайте-ка о хорошем! Нет ли у вас ощущения, что современное инфополе на эту тему действительно перенасыщено негативом?

Лично у меня такого ощущения нет. Мне кажется, до сих пор не так много ресурсов, которые говорят про сложности родительства,  — все еще очень много вокруг «про розовых пони».

И мне кажется, что именно из-за этого может случиться депрессивное состояние после рождения детей. Конечно, если мы говорим не про органическую депрессию. Потому что нам казалось, что все будет как в романтическом фильме: поженились, обнялись, поцеловались. А через девять месяцев картинка: люлька, отъезжающая камера — и он там лежит, у него крутится каруселька над головой, а вы пошли смотреть в окно, сидеть в саду. А это невозможно сделать, потому что он будет орать уже через три минуты, если вы уйдете.

И вот когда у тебя этот ребенок на руках, ты абсолютно к нему не готов. Как, например, я не готова была к родам. Я ничего не прочитала про роды. Ни первый раз, ни второй. И это моя жуткая травма. Мне казалось, что я дочь врачей, я все знаю, я просто рожу — и все. Мама говорила: «Все рожают, и ты родишь». А потом оказалось, что я просто не готова к этой боли, я не понимала, что со мной происходит. Вот если бы я читала, если бы я знала, я была бы готова, я бы прожила это иначе и травм у меня было бы меньше.

Помимо того что это важно для будущих родители, это еще и огромная поддержка для тех, у кого уже есть дети. Ты читаешь все это и думаешь: «Господи, как хорошо, что не только мне плохо!» Все посты, которые у меня залетают в соцсетях, — это посты, где я пишу про свои ошибки, про свою боль, про то, что я накричала, ругалась, сорвалась. Люди чувствуют: «Если у Ремиш так, значит, и я в порядке».

Видишь, как какая-то женщина рычит на своего ребенка на улице, и думаешь: «Какой кошмар, я вот никогда…»

Как вы видели свое родительство, когда у вас еще не было детей? Была ли какая-то картинка будущего?

Нет, не было. Я просто всегда очень любила детей. Когда к родителям приходили друзья любого возраста с детьми, которые были младше меня, это всегда было для меня большой радостью. То есть если мне восемь и приходят четырехлетки, шестилетки, — это для меня полный восторг. Я всегда знала, что у меня будут дети, у меня будет много детей.

Единственное, чего я всегда боялась, — что у меня будет страшный развод, который в итоге и случился. Боялась, как его проживут мои дети. Поэтому я до последнего упиралась, ни с кем из своих партнеров и мужей не заводила детей.

А что стало для вас в собственном родительстве открытием?

Конечно, я не ожидала от себя злости. Мне казалось, что мама должна только любить и испытывать прекрасные чувства. Ты видишь, как какая-то женщина рычит на своего ребенка на улице, и думаешь: «Какой кошмар, я вот никогда». А потом приходит твой собственный ребенок, и тебя срывает на злость. Я вообще, в принципе, не знала, что можно так злиться, пока у меня не появились дети. Это постоянное, бесконечное нарушение границ. Но в целом я окей с тем, какая я мама, хотя мне бы, наверное, хотелось больше вовлекаться в них и меньше отключаться на работу.

Меня спрашивают, как я отвлекаюсь, а я ухожу в работу — это мое переключение. И я знаю, что они хотят больше меня, но у меня сейчас в активном материнстве двое детей, потому что старшие выросли, они живут сами по себе. Раньше я укладывала два часа младших детей, потом спускалась вниз, там сидела Лола, и мне нужно было еще с ней по полтора-два часа каждый день либо смотреть кино, либо болтать, либо просто обниматься на кровати. Сейчас у меня есть это время для себя по вечерам, и это, конечно, очень круто,  — есть возможность восстанавливаться больше.

Смотреть кино с Лолой, разговаривать с ней — это была ваша с ней договоренность или внутреннее долженствование?

Это всегда была ее потребность. Она всегда хотела провести со мной время вечером, потому что ей было очень трудно вклиниться между моей работой и маленькими детьми. И поэтому ей нужно было по вечерам проводить время со мной. А у меня было чувство вины, что я уделяю очень много времени младшим детям и работе.

А еще у меня всегда было чувство сожаления, что я с Лолой познакомилась, когда ей было 11 лет, что я пропустила много времени. И я все время пыталась компенсировать это. Все свободное время я пыталась проводить с ней. Иногда я хотела этого, иногда чувствовала, что должна. Ну, собственно, как и всегда с детьми. Я далеко не всегда хочу играть. Я чувствую, что я должна, потому что, ну вроде уже поработала, они уже сидят у меня на ушах и ждут, что я сейчас буду с ними проводить время. То есть чувство долженствования в принципе присутствует в родительстве. Мы должны не только накормить и напоить — во многом мы должны как раз эмоционально отдавать. И вот это, конечно, намного более сложная часть, чем накормить.

Интересное по теме

«Любовь — это не таблетка со строго определенной пропорцией точно определенных веществ»: отрывок из книги «Приемная мама»

Мне 43 года, я не люблю играть в «Щенячий патруль»

Кажется, это и есть основная причина, по которой люди могут не хотеть детей. Сейчас, когда нас учат выбирать себя, ценить свое пространство, ставить на первое место свои интересы, очень сложно и страшно представить себе, что появится кто-то, кто будет отнимать у тебя то, что ты добровольного никогда не отдашь. Как же научиться отдавать, когда ты, например, этого не хочешь?

Мне кажется, в этом и есть проблема материнства — в этой дуальности. То есть тебе нужно вытащить себя за шкирку из своего состояния, когда ты хочешь побыть одна. Я могу сказать: «Так, сейчас меня не трогать. Вот я ставлю будильник на 15 минут — и эти 15 минут ко мне вообще не подходить». И да, я не хочу с ними сейчас играть в эту игру, когда мы приклеиваем карточки на лоб. Я бы с удовольствием потупила в телефон или почитала книжку, но я сажусь, я себя заставляю. А на второй, на третьей минуте эта игра превращается во что-то очень смешное, особенно если я придумываю правила. Потому что, конечно, мне важно сделать так, чтобы это и мне было интересно. Потому что, если мы разгадываем только героев «Щенячьего патруля», мне неинтересно. Но если я беру из взрослой части этой игры карточки, где есть лед, самолет, собака, пирог, это получается смешно. И в итоге мы 30 минут смеемся. И тогда я тоже получаю от этого удовольствие.

Или, например, я потратила сейчас на их каникулы десять дней. Я разделила детей — отдавала одну папе и была со второй, потом мы поменялись. Как я себе это представляла? Что я буду с ребенком, у нас будет тотальная идиллия, мы будем много обниматься, она будет ложиться спать, а я — заниматься своими делами. А оказалось, что, когда их разделяешь, они становятся просто неуправляемыми. Они понимают: теперь я у мамы одна. И они сливают на меня столько всего! За эти десять дней я очень устала, потому что это был постоянный тест границ. Но у меня в то же время накопилось много положительных эмоций — с каждой из них мы были в поездке. И я думала: «Боже, она когда-нибудь вспомнит, что поднялась с мамой на собор Святого Петра в восемь лет!» Или она будет вспоминать, как мы бросали камешки в море. И я думаю, что моя усталость пройдет, а вот эти воспоминания будут, наверное, такими якорными штуками в жизни.

Есть ли еще какие-то инструменты, которые помогают качественно и вовлеченно проводить время с детьми?

Обязательно брать время на себя. Не надо заставлять себя что-то делать через силу. Еще очень важно снять ожидания. Меня часто спрашивают: «А что делать, если я не люблю играть с детьми?» Да никто не любит играть с детьми! Мне 43 года, я не люблю играть в «Щенячий патруль». Надо разрешить себе не чувствовать в этот момент, что ты плохая мама, а чувствовать, что это некое усилие, которое тебе сейчас нужно сделать ради вашего контакта. «Отработайте» эти свои 15 минут мамой — и дальше идите переключайтесь на что-то другое. А чтобы эти 15 минут не противоречили вашему состоянию, можно с ребенком заранее обсудить, что ты любишь, а что ты не любишь. «Я люблю клеить наклейки». — «Хорошо, давай клеить наклейки». И тогда эти наклейки должны быть под рукой всегда. Потому что если у вас ресурса совсем нет, надо выбирать самое простое. И эти обсуждения показывают, что у вас обеих есть свои интересы, вы — личности.

Интересное по теме

Я ненавижу играть! Что делать?

Я была очень страшной психопаткой, выкидывала из окон одежду своих бойфрендов, обручальные кольца

Со стороны кажется, что вы очень терпеливый человек: на ваших видео можно заметить, как дети часто что-то спрашивают вас во время работы и вы всегда им отвечаете, находите на это силы и время. Как это возможно?

Нет, я, конечно, не люблю работать с детьми, но зависит от того, что я делаю. Если я пишу, то не могу при них работать. Если так случилось, что мы в этот момент вместе, то я прошу время. Я говорю: «Мне нужны вот эти десять минут или пять. Пожалуйста, меня не трогайте». Они могут забыть и обратиться ко мне. И тогда я опять говорю: «Не трогайте меня десять минут». Не с первого раза, — может, с десятого или двадцатого, — но они начнут понимать.

Ваше спокойное и мудрое отношение к жизни — это результат терапии или вы всегда были такой рефлексирующей?

Нет, я была очень страшной психопаткой, выкидывала из окон одежду своих бойфрендов, обручальные кольца и так далее. Поэтому со мной никто из бывших не общается. Но я пару раз совершила несколько не самых приятных поступков, например, по отношению к своим племянникам. И тогда я подумала, что это какая-то фигня, так нельзя. А еще у меня было не очень простое и очень одинокое детство с моими родителями. И мне совсем не нравилось, как мы общались, как со мной общались.

Поэтому я начала ходить к психологу со своими запросами. У меня была канцерофобия, потом стали появляться разные состояния, и с ними я тоже приходила разбираться к психологу. А потом у меня стали появляться дети. И я уже ходила по вопросам детей. И все это привело к тому, что я гораздо спокойнее теперь все оцениваю. Я действительно очень люблю быть мамой. Мне это очень нравится, мне очень интересно. Но детство — это сфера моих интересов в целом. Поэтому я работаю в сфере своих интересов и живу, получается, тоже в ней.

Складывается ощущение, что вы всегда знаете, что и как делать. А бывают ли в вашей жизни родительские промахи?

Конечно. Ужасные. Мы с Мирой были сейчас вдвоем в Риме, и я заказала эксклюзивную экскурсию по подвалам Колизея, куда просто так пройти невозможно. Мы с ней договорились, что проходим два часа. И через полтора часа она начала ныть, а я ей пообещала конфетки, телефон — все, что хочешь, только дай мне пройти еще 30 минут. Я очень хотела, я мечтала попасть на эту экскурсию. И она начала не только по отношению ко мне себя грубо вести и закатывать глаза — очень неуважительно себя вела еще и по отношению к женщине, которая нас там водила.

И меня накрыла такая волна сожаления и стыда за нее, и вины, и вот этой упущенной возможности. Я поняла, что сейчас отсюда уйду и она столкнется с последствиями своего поведения, а последствиями будет мое состояние. Я сказала: «Хорошо, мы сейчас уйдем». И я была такая злая. Я шла по Риму, она шла за мной, и я очень сильно ругалась. Я сказала слово «дрянь». Я никогда не использую такие слова. А тут говорю: «Почему ты ведешь себя как дрянь?» Боже, откуда оно у меня вообще взялось? И в этой критической ситуации, когда меня накрыли эмоции, она горько заплакала и спросила: «Мам, а что такое дрянь?» И я понимала, что мне надо остановиться и выйти из этой ситуации, а я не знала как.

Потом мы пошли обедать, она спросила: «Что я сейчас могу сделать?» А уже ничего не сделаешь — мы уже ушли с этой экскурсии, время назад не отмотать. И я говорю: «Ты знаешь, я, наверное, хочу понять, как так получается. У меня ощущение, что я что-то не так делаю, если ты так себя ведешь по отношению ко мне и по отношению к другому человеку». И она начала объяснять. Оставшийся день мы провели хорошо.

Я считаю, что, конечно, не должна была так делать. Я должна была на себя взять ответственность за то, что это очень долгая экскурсия, ей там тяжело, она ничего не понимает на английском. Мне очень стыдно за это перед ней. И я очень не хочу, чтобы у нее оставалось от поездки с мамой в Рим воспоминание, что там мама назвала ее дрянью.

«Ты не можешь злиться, ты же мама!»

Кажется, такое происходит, когда у взрослого кончается ресурс. Какие сигналы говорят вам обычно о том, что пора восстановиться?

У меня как раз с ресурсом все нормально. Я просто считаю, что веду себя демократично по отношению к детям. Я очень много делаю для них того, что мне, например, некомфортно. У меня всегда дома ночевки. У меня дни рождения по восемь человек детей. У меня каждый день гости. Это все то, что, например, не делает папа. И, конечно, я злюсь из-за этого, что у него так нельзя, а у меня, значит, можно.

Но когда дело касается моих потребностей, они их не ставят в приоритет вообще. Они не понимают, что мои потребности важны. А когда мои потребности не уважают, я очень сильно злюсь. И тогда со мной случаются подобные коллапсы. Например, Кая, младшая, может мне сказать какую-нибудь гадость, и я ей на это отвечаю: «Я ужасно злюсь сейчас, что ты так со мной разговариваешь». А она мне говорит: «Ты не можешь злиться, ты же мама!» То, что они пока не понимают, что есть и мои потребности, — с этим мне очень тяжело.

Я стараюсь им это объяснять. Я тоже хочу отдыхать, мне это нужно. Я тоже хочу свое кино, своих подружек, я тоже хочу, чтобы никого не было дома иногда. Мне кажется, родителям очень важно доносить свои потребности до детей. Потому что родители очень редко дают себе право на «хочу». Вот это и есть большая проблема.

Как будто наши родители пытались в свое время нам сказать то же самое, просто другими способами и другими словами. Думаете, важно то, как именно это звучит?

Действительно, по сути, родители говорили то же самое: «Я для тебя столько делаю, а ты мне что?» Но они никогда не объясняли, что это вообще-то просто их желание, их потребность. Они не говорили нам: «Слушай, я хочу полежать на диване и ничего не делать, ты можешь, пожалуйста, меня не трогать?» Если бы мне мама так сказала, я бы подумала: «О, она тоже человек». Думаю, эту мысль очень важно детям доносить. Потому что если они имеют право на свои эмоции и свои желания, то и мы тоже имеем. Единственное, конечно, важно помнить, что они свои эмоции регулируют значительно хуже, чем мы. И наша ответственность — не сливать на них свои эмоции, а вот они на нас — могут.

Каким было ваше детство?

Турбулентным. У меня были очень сложные отношения с мамой, и вечно пьющий папа, и очень сложные отношения с сестрой. которую я боялась. Еще у меня было очень мало друзей, потому что я хорошо училась, была ботаником, а с ботаниками никто не дружит. И я большую часть детства провела в больницах, потому что я болела разными заболеваниями. Эмоционально мне было очень одиноко и сложно.

То есть, получается, у людей с травматичным детством есть шанс стать хорошим включенным и увлеченным родителем, всегда есть возможность что-то исправить?

Конечно, я уверена, что есть. Во-первых, очень важно не впадать в жертву, не превращать своих родителей в монстров — сейчас, конечно, есть такой тренд. У меня нет вопросов к родителям, потому что тогда не было никаких психологов и никаких книг, кроме Спока, и все воспитывали детей по накатанной. В моем случае было и очень много хорошего: например, меня родители поддерживали в моем творчестве. Я считаю, что пишу только благодаря маме, которая просто фанатично поддерживала все, что я делала: каждое мое стихотворение, каждую написанную страничку. Важно это хорошее сохранять. А плохое — пытаться пересмотреть и поменять паттерны.

«Нет» — это полное предложение.

Какие ценности вы транслируете своим детям? Что для вас важно передать им в будущее?

Права человека. Это самое главное. Все люди равны. У всех есть права. Значит, мы с уважением относимся ко всем. И самоценность. Ты ценна такая, какая ты есть. С твоим животиком, с твоим хихиканьем, с твоей медлительностью.

Конечно, я такими словами им этого не перечисляю, но, если она вдруг про себя что-то такое говорит, я отвечаю: «Да, мы все разные. У твоей медлительности есть свои плюсы. Зато ты обдумываешь какие-то вещи и часто выходишь из класса с такими интересными решениями, у тебя такие интересные мысли, которые я никогда ни у кого не слышала». Эта самоценность для ребенка очень важна. Твое «нет» так же, как и твое «да», имеют большое значение. Ты можешь просто чего-то не хотеть. «Нет» — это полное предложение.

А когда в вас самой возникло это чувство самоценности?

Никто из близких никогда мне этого не давал, и я не чувствовала никогда самоценности. Я, скорее, чувствовала, что какая-то не такая. Мама всегда говорила: «Ты странная, я тебя не понимаю». В браке я тоже не особо это чувствовала.

А вот профессионально я всегда ощущала, что делаю классные вещи. Это у меня всегда было. Мама с детства говорила, что я хорошо пишу. Папа говорил, что я будущий предприниматель, я все в жизни смогу. И когда я стала вести блог, у меня появилась публичная деятельность, я вдруг узнала, что, оказывается, есть люди, которые думают так же, как и я. И это огромная сила и вера в себя.

Вы недавно пережили развод. Как это происходило в вашей семье, как обсуждали решение с детьми?

Я понимала, что для них это будет шоком. Они до этого не сталкивались со скандалами, криками дома — у нас этого никогда не было. Дети не видели конфликтов. Поэтому мы просто сказали, что будем жить раздельно, что приняли такое решение. И Мира почему-то ответила: «Я так и знала». Ей тогда было шесть, и для нее это очень травматичный опыт, мы прошли долгий путь ее восстановления. Кае было два, и ей было, в общем-то, все равно. Но у нее тоже, как у сестры, были всякие невротические проявления. И я решала вопрос через психологов, через игровые группы, через группу поддержки детей разведенных родителей. Первый год я потратила на это.

А вы сами как себя поддерживали в этот период?

Очень классно, когда есть группа поддержки. Параллельно с группой для детей шли встречи для родителей, но я не могла туда ходить — у меня нет голландского. Вообще, это очень хорошая штука — люди там когда прощались, рыдали. Когда я на это все посмотрела, то создала чат в Телеграме. Он называется «Это только начало». И такой вовлеченности, как там, я в своей жизни не видела никогда. Хотя группа небольшая — там всего 11 тысяч человек. Но люди друг друга поддерживают, неважно, что ты пишешь — под каждым постом по 300 комментариев.

Еще я ходила к психотерапевтам. Один раз в неделю - к специалисту, работавшему в направлении IFS — Internal Family Systems (терапия внутренних семейных систем. — НЭН). А второй психолог помогал мне взаимодействовать с бывшим мужем, вплоть до того, как лучше писать смс: с чего начать, чем закончить. Потому что все было очень болезненно. Я сожалею, что во многом не слушалась ее, потому что была на эмоциях. Если бы я сначала делала все, как она мне говорила, было бы все значительно проще.

Если развод происходит болезненно и отношения с бывшим партнером не самые простые, должны ли дети быть в курсе этого? Или тут правило «мама — тоже человек» не работает и надо «стараться ради них»?

На самом деле, я долго на этот счет мучилась. Я пыталась инициировать общение, совместные прогулки, встречи, рестораны, кафе, завтраки. И это всегда была моя инициатива, потому что я считала, что это нужно детям. После очередной такой встречи мне Мира сказала: «Зачем это все? Вы же с папой не разговариваете». — «Ну как же не разговариваем? Мы же сидим, общаемся». Она сказала: «Нет, вы разговариваете со мной, вы никогда не разговариваете с друг другом».

Я подумала, что больше играть в это нельзя, потому что это двойные сигналы, это обман. И мне пришлось с ней поговорить, но я перед этим тоже проконсультировалась с психологом. Я написала бывшему мужу: «Знаешь, я считаю, что больше так делать нельзя, нельзя притворяться». Если сложилась ситуация, в которой нет возможности диалога, я вынуждена сказать об этом дочери. Чтобы, по крайней мере, ей не продавали котлету под видом мороженого, чтобы у нее не поехала крыша. Я ей сказала: «К сожалению, пока вот так. Возможно, это изменится. Сейчас у нас с папой такие отношения. Но это не отменяет того, что мы оба вас очень сильно любим».

Интересное по теме

Мы в разводе, но я помогаю сохранить дочери теплые отношения с отцом. Личный опыт

Если вы встречаетесь с м*даками, которые реагируют на детей как на что-то отрицательное, значит, вам просто надо оттуда бежать

Мне очень понравился — и знаю, что не только мне, — ваш пост про одиночество после развода. Про это состояние, в котором надо побыть. Что нужно, чтобы получить от этого состояния удовольствие?

Во-первых, нужна храбрость, потому что это очень сложно. У меня сегодня была тяжелая сессия с психологом. Я говорю: «У меня такое ощущение, что я похоронила себя старую, а где новая, вообще непонятно. Между небом и землей повисла». Потому что, когда ты остаешься одна, у тебя ощущение, что все проблемы мира свалились на тебя одну.

Я в семье всегда отвечала за эмоциональный фон, а муж занимался стратегическими решениями — купить еды, привезти что-то. А тут оказалось, что эмоционально все по-прежнему на мне и физически — тоже. И ты думаешь: «Боже, как выжить вообще под этим?» И я просто стала больше на все это забивать. Потому что, когда я жила с ним, у меня не было дома беспорядка. Это было очень ему тяжело и неприятно. А мне окей. И если мне плохо, я не буду убираться. Если у меня нет ресурсов готовить, я могу пять раз в неделю заказать еду или сделать что-то самое примитивное. А потом вдруг ты начинаешь чуть-чуть голову поднимать от этого состояния и думаешь: «Почему у меня диван черный? Я всегда хотела розовый. Так, а есть ли у меня деньги на розовый диван?» Ну, если нет, я могу какой-нибудь секонд-хенд купить. И ты придумываешь, как тебе купить другой диван, который ты с этим партнером бы не купила.

И ты вдруг понимаешь, что у тебя появляется свобода. Помимо сваленной на тебя ответственности, вдруг появляется возможность жить так, как ты не жила до этого. В моем случае — девять лет в браке: я приехала в их дом и жила исключительно по их правилам. И ты думаешь: «Ой, а я могу себе купить вот это и вот это». Или, когда мы жили вместе, все ложились спать в восемь часов вечера. А я не хочу спать в восемь часов, я хочу с детьми в субботу до ночи сидеть, смотреть кино, объедаться попкорном, потому что мы завтра будем спать сколько хотим. И ты говоришь: «Девочки, а давайте четыре фильма про Гарри Поттера посмотрим?» И они такие: «Четыре? Не может быть!» И ты понимаешь, что у тебя появилось чувство, которое было только в детстве: боже, а вот классно было бы всю ночь не спать и смотреть кино! Мне кажется, в этом огромный плюс — найти, что для тебя семья без этого человека, без партнера в разводе.

А что касается свиданий и общения с мужчинами — вы не сталкивались со стигмой, которая иногда преследует разведенных женщин с детьми? Как мужчины относятся к тому, что у вас есть дети?

Как сказал в одном моем подкасте психолог: «Дети — это ваш оберег». Если вы встречаетесь с м*даками, которые реагируют на детей как на что-то отрицательное, значит, вам просто надо оттуда бежать. Я, когда только начала свой опыт дейтинга, сразу всем говорила: «У меня четверо». И смотрела, как они отреагируют. Кто-то писал: «Вау, ты расскажешь мне про них, когда мы встретимся на кофе?» И это мне было интересно. Если человек исчезал — мне это не интересно. Конечно, я тоже, может, не готова встречаться с тем, у кого четверо детей. Но, с другой стороны, мы же не у ЗАГСа сразу встречаемся — мы встречаемся, чтобы поговорить.

И если ты смотришь на женщину с детьми как на груз, то говорить не о чем. Если я ему интересна как человек, то из дейтинга может получиться дружба. Вот, например, сейчас я мультик перевожу на испанский. И у меня друг перуанец, первый человек, с которым я сходила на свидание после развода. Он мой очень хороший знакомый теперь — я все у него спрашиваю, уточняю, это такой классный контакт. Человек, который на каждую мою историю в соцсетях пишет: «Ты gorgeous, ты просто невероятная!» Но у нас с ним нет отношений никаких.

Недавно я брала интервью у многодетной мамы. У нее 11 детей. Она вышла замуж, когда у нее было восемь детей, и с новым партнером родила еще троих. И мне кажется, что все зависит от того, с каким мужчиной вы общаетесь.

Есть ли у вас в голове такая опция, что, например, оставшуюся жизнь придется провести одной, без партнера? Что подходящий мужчина может не встретиться.

Более того — это моя единственная опция. Я по-другому даже не хочу. Сейчас я нахожусь в состоянии, в котором не могу себе представить, что в этом доме, с моими детьми, с моими правилами, которые я только-только обрела, с моей свободой, появится кто-то, кто скажет: «Блин, ну давайте убираться по вечерам в пятницу, чтобы утром было комфортно выходить на кухню». Я просто не смогу выдержать этого сейчас.

Единственное, что мне интересно в мужчинах сейчас, — это просто поболтать, послушать, какая я gorgeous. Я считаю, что счастливый конец — это не конец с мужчиной. Счастливый конец — это когда тебе хорошо с самой собой. Мне было очень хорошо с собой в браке, я себя в нем и наш брак тоже очень сильно любила. Но мне не менее хорошо и, наверное, намного лучше сейчас, без брака. Я думаю, счастье — внутри, ощущение гармонии ты сама себе создаешь. Классно, если придет новый человек и добавит «сверху». Но изначально это должно быть в тебе.