Женщина провела в тюрьме пять лет, а теперь рассказывает свою историю в формате стендапа и подкаста.
13 лет назад москвичка Ольга Симонова убила мужа. Они были в браке шесть лет, в течение которых мужчина часто поднимал на нее руку, Ольга шесть раз уходила от него и столько же — возвращалась. Один из эпизодов домашнего насилия закончился тем, что Ольга в ответ на агрессию мужа нанесла ему ножевое ранение.
Суд признал ее виновной по статье 105 (убийство) и приговорил к шести годам лишения свободы. Ольга вернулась из тюрьмы — сейчас она воспитывает сына и выступает со стендапами в барах Москвы, рассказывая публике свою историю.
НЭН поговорил с Ольгой Симоновой и записал ее монолог.
Из-за того, что статью, по которой я сидела, определили как убийство, а не самооборону, складывается впечатление, что я сделала маникюр, дочитала книжку и убила мужа. Если читать приговор, то по определению суда я совершила хладнокровное убийство. Мне очень сложно с этим смириться, потому что все было не так.
Когда мы познакомились, мне было 22 года, я уже отучилась на аналитика ценных бумаг, у меня была турфирма. Ему было 36 лет, он был юристом. Мы познакомились в клубе. Он подошел ко мне и сказал, что на мне немодное платье. Меня это и зацепило. Наверное, из-за моей низкой самооценки.
Мама тогда говорила мне, что в свои 22 я уже отношусь к категории старородящих и мне давно пора выйти замуж. Она рассказывала, что каждый год из школы выпускаются новые 18-летние девочки, которые составят мне конкуренцию.
И мне казалось, что каждая морщинка и прыщик сокращают мои шансы выйти замуж.
Наверное, поэтому я была не против быстро развивающихся отношений. Вскоре после знакомства мы начали жить вместе, а через три месяца поженились. Сразу после свадьбы, когда уехали гости, он впервые меня ударил. Причиной стало то, что я пригласила коллег с прошлой работы. Я работала в инвестиционной компании, и у меня было много коллег мужского пола. И муж вспылил.
Интересное по теме
«Страшно увидеть, что тебя здесь не любят». Как мы попадаем в абьюзивные отношения и почему так сложно из них выйти?
Когда он в первый раз меня ударил, я не ожидала от него такого. Это было очень унизительно для меня. Я сразу ушла от него: у меня была своя квартира. Но уже к вечеру следующего дня я вернулась, потому что он пришел ко мне и стал плакать под дверью. Мне казалось, что если мужчина плачет, если он готов так долго извиняться, то он искренен, он исправился и больше такого не повторится.
Позже я узнала, что он поднимал руку и на девушку, с которой жил до меня. Она обращалась к участковому, выбегала из дома в халате. Еще он избил бейсбольной битой человека, который сказал что-то плохое в адрес его матери. За это муж отсидел восемь месяцев.
Но тогда мне все же казалось, что мы с мужем удачно подошли друг другу: он нуждался в принятии и любви, а я определяла свою ценность через то, что я могла позаботиться о другом человеке.
Я сочувствовала ему: у него была пьющая мама, когда-то он собирал бутылки, чтобы купить хлеб, с бывшими женами у него не получилось, девушка ему изменяла. Я думала: «Надо же, сколько несправедливостей по отношению к такому хорошему мальчику! Сейчас я все исправлю. Я же спустилась к нему на крыльях с небес, такая правильная, я его сейчас долюблю, у нас будет большая классная семья и мы будем жить долго и счастливо».
Через некоторое время муж начал пить и у нас начались конфликты. Но, несмотря на это, мы продолжали жить вместе и через два года я забеременела. Я хотела сделать аборт, потому что мне казалось, что его алкоголизм и наши дальнейшие семейные отношения несовместимы.
Я поехала к маме в Саратов, чтобы там прервать беременность. Муж объявил машину, на которой я уехала, в розыск — якобы ее угнали. В отделении мне сказали, что я должна связаться с человеком, который объявил мою машину в федеральный розыск. Мне пришлось позвонить мужу: он стал плакать и говорить, что мы ждали ребенка очень долго и нужно дать ему шанс.
Я все еще очень хотела семью и поверила ему. Так я вернулась к мужу и решила рожать ребенка.
Муж меня обманул. Он стал пить, гулять, не ночевать дома, превращаясь в человека, которому все дозволено. Как-то раз он позвонил и попросил меня, беременную, привезти ему деньги в сауну, где он отдыхал с проститутками, потому что ему нечем было расплатиться. Я привезла ему деньги. Он мог пьяным ездить на машине, а потом требовать у меня денег, чтобы откупиться от полиции.
Как-то раз, чтобы загладить передо мной вину за то, что он гулял, муж подарил мне часы за 500 тысяч, но я от них отказалась. Потом он потерял их в такси и обвинял меня в том, что я отказалась от подарка и наша семья потеряла в деньгах.
Интересное по теме
Зачем открыто говорить о домашнем насилии? Один простой пример и много важных текстов
Еще он погрузился в выяснение отношений с бывшей гражданской женой, у которой тоже был ребенок от него. Он подал в суд и стал требовать, чтобы та позволила ему видеться с ребенком. Я же на фоне всего этого превратилась в человека, который контейнирует его чувства и боль от разборок с бывшей.
Я была беременна двойняшками, но из-за того, что этот период очень тяжело мне дался, один плод перестал развиваться. В 2008 году я родила сына.
После того как у нас родился ребенок, сидеть ночами напролет, слушать и спасать мужа у меня уже не было возможности. Он воспринимал это как предательство: я перестала уделять ему внимание, заботиться о нем и теперь люблю ребенка больше, чем его. В какой-то момент у нас были уже не супружеские отношения. Я предполагаю, что у него тогда появилась другая женщина. У него была своя жизнь, а у меня — ребенок и работа.
А потом муж во второй раз меня избил. Как-то раз я решила встретиться с бывшими коллегами, узнать, как живут разные люди. Я вернулась домой со встречи, немного опоздав, и муж начал меня бить. Я не кричала и не сопротивлялась, чтобы ребенок ничего не услышал. Я всегда культивировала в себе способность контролировать себя, и здесь она очень пригодилась.
Интересное по теме
«Сначала — безопасность»: Маргарита Грачева стала героиней обложки журнала «Домашний очаг»
После этого я пошла в травмпункт, сняла побои, написала заявление в полицию и подала заявление на развод. Я действительно хотела развода. Сразу после этого я уехала в Саратов к маме: у нее как раз в эти дни намечалось празднование юбилея.
Муж приехал за мной на юбилей с цветами для меня и стал извиняться. Мне удалось избежать разговора с ним — рано утром после праздника я уехала в Питер. Там я нашла квартиру рядом с детским садиком. Я не отвечала на его звонки, не выходила в соцсети, и у меня создавалась иллюзия, что я нахожусь в безопасности. Я думала, что поживу в Питере и разведусь с мужем. Но когда я ехала по Питеру, меня остановил гаишник, он сказал, что моя машина снова в розыске. Оказалось, что это опять сделал мой муж. Я позвонила ему и сказала: «Давай не будем портить друг другу жизнь, давай разойдемся без претензий».
Он сказал, что хочет приехать поговорить, и я пошла ему навстречу. Он приехал и сказал, что покончит с собой, если я не вернусь к нему. Неужели я хочу, чтобы у моего сына не было отца? Он поплакал, мы погуляли, поговорили. Через два дня я поверила ему и решила, что теперь все будет хорошо. У нас есть все шансы.
Я вернулась.
После нашего воссоединения он предложил поехать в отпуск всей семьей в Италию, чтобы начать все с чистого листа. Мы составили план поездки. Так получилось, что в день его рождения мы попали в городок, где все бары закрываются в десять вечера. Он стал обвинять меня в том, что я завезла нас туда специально, потому что хочу отомстить ему, чтобы он сидел трезвый со мной и с ребенком. Он сорвался на меня и ушел.
Утром я стала собирать вещи, чтобы продолжать путешествие. Помню, как я стояла в номере, держа ребенка на руках. Он ворвался совершенно пьяный, с разбега ударил меня в лицо кулаком. Брызнула кровь, я почувствовала ее во рту, у меня по щекам потекли слезы. Я стояла как вкопанная. Ребенок испугался, начал выворачиваться из моих рук, побежал на кроватку и залез под простыню с головой.
И тогда я поняла, что отец опасен для ребенка, потому что между моим носом и головой двухлетнего ребенка было едва ли десять сантиметров.
Я взяла себя в руки, надела солнечные очки, чтобы его не раздражали мои слезы, дособирала вещи, посадила ребенка в детское кресло в машине, включила ему мультики. Мужа я посадила на переднее сидение рядом с собой. И мы поехали в соседний город, как и планировали. Муж был пьяным, говорил ерунду, я пыталась перекрыть его голос мультиками, он пытался их переорать. На заправке я купила ему шампанское, чтобы он успокоился. Он выстрелил пробкой в потолок машины, когда я была за рулем. Мне было очень страшно.
Интересное по теме
«Я ушла, когда поняла, что ему нравится меня избивать и это никогда не кончится». История Нины
Мы приехали в новый город, я сняла гостиницу и оплатила номер на трое суток, мы заселились. Я дождалась, когда муж уснет, забрала ребенка и села в машину. Я очень торопилась и боялась, что муж опять объявит меня в федеральный розыск.
За три дня я доехала до севера Германии. Оттуда на первом попавшемся пароме я стартовала в Хельсинки. На пароме даже не было еды, я жила на кока-коле и сигаретах. Мы добрались до Хельсинки, прошли границу, переночевали в Питере. Потом мы поехали в Псков, где я сняла для нас с сыном маленький домик, во дворе которого можно было спрятать машину.
Я нашла работу — лепила пельмени в гостинице. Жизнь стала спокойнее. Через несколько месяцев ко мне приехала сестра, потом мама. Мы вместе съездили в Пушкинские горы.
Оказалось, что, пока нас не было, к дому приехал муж, он нашел машину с помощью «жучка», который установил в ней. Выяснилось, что ему нужно было вернуться в Москву, чтобы получить сигналы с него со стационарного компьютера. На следующий день после возвращения из Пушкинских гор я услышала стук в дверь. Выглянув в окно, я увидела мужа. У него в руках были детские санки и цветы. Мне было очень страшно.
Я объяснила ему, что у нас ничего не получится. Но он попросил, чтобы я разрешила ему хотя бы на выходные приезжать и видеться с сыном, потому что, по его словам, он очень скучает по нам. Я согласилась на это. Действительно, он ездил несколько раз в Псков, гулял с ребенком, проявлял к нему интерес. Я подумала: наверное, все еще может быть. И я решила вернуться к нему в Москву.
Когда я приехала в Москву, то застала его дома пьяным. Он с порога сказал, что в Пскове я спала с другими мужиками. Я сразу собрала вещи и уехала к маме в Саратов. Он поехал за мной, снял квартиру и стал брать меня измором: я шла с ребенком гулять, он ждал меня у подъезда.
Когда ты уходишь и возвращаешься — это очень эмоционально тяжело. Ты каждый раз настраиваешься на новую жизнь, веришь, что у тебя все получится. Но вот ты снова перестраиваешь планы, снова подстраиваешься под другого человека. Ты начинаешь себя винить за то, что ты слаба, ты опять ему поверила!
Это очень сложно эмоционально, особенно на фоне физического насилия, когда ты получаешь подтверждение своей беспомощности.
И вот он приехал, стоял около качелей, когда я гуляла с сыном. Я не разговаривала с ним. Но он стал угрожать мне тем, что заберет ребенка, если я не вернусь к нему. Мне казалось, что, даже если я останусь с мужем, у меня будет отдушина — сын. Я боялась, что иначе он заберет ребенка.
И я вернулась.
Когда сыну исполнилось три года, я решила устроить его в детский садик. Мы пошли на обязательный осмотр к психологу, и та сказала, что у сына ранний детский аутизм. Я даже не подозревала, что это может быть. Из-за того, что мы ни с кем не общались, постоянно прятались и я сама почти всегда была в подавленном состоянии, я не заметила того, что ребенок почти не разговаривает.
Я не говорила об этом мужу, но как-то раз он заметил, что я плачу. Он сказал, что я истеричка и плачу, даже когда он меня не бьет. Тогда я рассказала ему о диагнозе сына. Муж стал обвинять меня в том, что я вырастила «сына-дауна», что я бегала по разным городам вместо того, чтобы жить спокойно в семье.
После этой новости муж опять запил. Пьяный, он потерял кошелек в машине у таксиста и обвинил того в краже. Но показания оказались ложные: камера в такси показала, что кражи не было. Мужа все это еще больше завело, он выбежал с пистолетом на улицу, и его забрали в полицию, где он просидел всю ночь.
Потом он вернулся домой и сказал, что это я сдала его, чтобы переспать со следователем. Он заставил меня написать расписку об измене. Он угрожал, что если я не напишу, то он изобьет меня и задушит. Он диктовал мне каждое слово, бил по рукам. Я написала расписку и думала, что на этом все закончится. Но он стал меня душить на столе. Он хватал меня, ударил головой о раму с постером — стекло разлетелось по комнате.
Интересное по теме
«Бунт женщин всегда ярче и сильнее, чем бунт мужчин»
Я побежала на кухню, хотела схватить деревянную разделочную доску, чтобы ударить его, но она сломалась у меня в руках. Я подумала, что нужно взять биту и ударить ею, но схватила нож. Я помню удивление от того, что разделочная доска сломана. Следующее, что я помню: удивление от того, что нож вошел в него мягко, как в масло.
Я не испытала никакие эмоции от произошедшего. Я помню только свое удивление от ножа. Следующее, что я помню: я стою у раковины, мою нож в белой пене. Я помыла нож, поставила на подставку. Потом я взяла ребенка и положила его в дальнюю комнату — на случай, если муж проснется. На мужа накинула одеяло, чтобы он на меня не злился, когда проснется.
Следующее из своих действий, которые я помню, — это звонок младшей сестре: я попросила ее приехать в Москву из Саратова, потому что я боялась, что муж ответит мне чем-то за то, что я сделала ему больно. Я не могу сказать, что я спала, — я лежала рядом с ребенком, потом несколько раз, когда рассвело, подходила к двери, чтобы послушать, есть ли шорох. Когда я поняла, что муж долго не просыпается, не идет в туалет, хотя накануне много выпивал, я испугалась. В десять утра я позвонила юристу.
Он приехал и обратил внимание только на то, что я бледная. Я не помню, что я делала до его приезда. Но на мне не было крови, получается, я помылась и переоделась. Когда пришел юрист, я предложила ему кофе, а потом сказала, что, кажется, я убила мужа. Юрист сказал, что нужно позвонить в полицию. Я была в оцепенении.
К нам приехала следовательница. Я рассказала ей, как схватила нож, как потом помыла его. Потом уже адвокат объяснила мне, что, дав эти показания, я вырыла себе могилу. Я думала, что самое важное — ничего не скрывать и говорить как есть. Я думала, что они знают и учтут всю нашу прежнюю семейную жизнь, поведение моего мужа, но это не было учтено в деле. Меня осудили за убийство. Судья дала мне минимальный срок — шесть лет, а за убийства дают от шести до 15 лет.
Получается, что я действовала как хладнокровная убийца: помыла нож, переоделась, позвонила адвокату, вызвала сестру. Но мне до сих пор сложно поверить в то, что я убила человека. Врач в Кащенко (психиатрическая клиническая больница № 1 имени Н. А. Алексеева, до 1994 года — имени П. П. Кащенко. — НЭН) постановил, что я сделала это в состоянии эмоционального аффекта.
Когда я оказалась в тюрьме, сыну было три года. Мы сказали ему, что папа умер из-за болезни, а мама поехала на заработки. Все пять лет и два месяца (я вышла по второму УДО) сын жил у моей младшей сестры. Когда я вернулась, он называл сестру мамой.
Сестра говорила сыну, что теперь у него две мамочки, а у меня было ощущение, что у меня забрали моего ребенка.
Поначалу я не могла попросить сына одеться или поесть без визирования моих слов у сестры — она все дублировала ему. Он не хотел оставаться со мной наедине, я была для него чужим человеком. Это было очень больно. Я пыталась заслужить его одобрение, доказать, что я хорошая мать.
Только через четыре года мы с сыном уехали от сестры, и только тогда сын перестал называть сестру своей мамой.
Вообще, когда я вышла из тюрьмы, то было ощущение, что жизнь прошла мимо меня. Я не умела пользоваться новыми телефонами, не знала про новые сериалы, новые слова. Мне всему приходилось учиться.
Сейчас моему сыну 16 лет, у него инвалидность. Я еще не рассказала ему о том, что произошло. Я рассказываю свою историю в соцсетях, но для того чтобы узнать все это, сыну нужно меня загуглить. Он этого не делает — он живет в другом мире. Я для него мама, которая заставляет его есть яблоки и огурцы, которой можно манипулировать, которая чуть-чуть чумная, которая любит ЗОЖ и заставляет его заниматься спортом. Сын, в силу своей детскости, даже не может предположить, что у его мамы есть темная сторона. Но и я не могу защитить его от того, что кто-нибудь не подойдет к нему и не расскажет, что его мать — убийца. Ведь в обвинительном приговоре написано, что я именно «убийца», а не человек, который применял самооборону.
Я планирую рассказать сыну все, когда ему исполнится 18 лет.
Интересное по теме
Защищалась от домашнего насилия и попала в тюрьму: в России запустили социальный проект «На живое»
Мой первый стендап был подарком себе на 40-летие год назад. До этого я почти два месяца занималась с преподавателем, чтобы научиться писать тексты для стендапа и выступать. Мы составили для меня монолог, я писала его два месяца. Я надела длинное черное платье вдовы и читала: «Сначала муж меня бил, потом я его разочек. И выяснилось, что у меня лучше получается». Я выступала с ним первый раз в баре на Бауманской.
Люди смеются, не было такого, чтобы кто-то меня не понял. После выступлений ко мне подходят женщины, которые восторгаются моей смелостью или просто обнимают меня. Категория «страшно весело» очень нравится москвичам, потому что новостная повестка как будто не оставляет шанса смеяться над шутками легче. Люди как будто находятся в том состоянии, когда страшные вещи вызывают у них смех, и тут я становлюсь актуальной. Я думаю, так я смогу принести пользу обществу. Для меня это очень важно. Кроме этого, я веду канал в телеграме, где учусь находить слова, чтобы рассказать о том, что со мной произошло.
Людям действительно нужны сильные герои, сильные женщины. Может, кто-то видит во мне такого человека. Но мне кажется, это только их проекция.
Во время отношений с мужем я боялась говорить «нет». Потом я попала в руки следователю, которому я не могла сказать: «Нет, я этого не говорила», потому что я боялась полицию. Потом я попала в СИЗО и в колонию, где тоже не могла говорить «нет»: я отдавала последнее, слушала людей в ущерб своему сну, боялась, когда мне говорили, что я живу не «по понятиям». Мне стоило больших трудов потом научиться говорить «нет». Я хочу почувствовать себя сильной, занимаюсь смешанными единоборствами, хочу выдерживать натиск.
Даже сейчас я нахожусь в таких отношениях, где я содержу семью, убираю, мою посуду, выкидываю мусор. Я пока не умею по-другому.
Я себя чувствую так: произошла катастрофа, а я чудом выжила. И таких женщин, как я, очень мало. В основном, они попадают в статистику убитых.
Мерч
Рассылка
