Преэклампсия — одно из самых опасных осложнений беременности. Что нужно о нем знать?

Преэклампсия характеризуется повышением систолического («верхнего») свыше 140 миллиметров ртутного столба и/или диастолического («нижнего») артериального давления свыше 90 миллиметров ртутного столба в сочетании с наличием белка в моче (протеинурия).

Отеки нижних конечностей, которые при нормальной беременности наблюдаются у 50–80 процентов женщин, не стоит рассматривать в качестве критерия преэклампсии.

При этом массивные, быстро нарастающие отеки (прибавка массы тела ≥ 1 кг/неделя в третьем триместре) и отеки лица являются одним из неблагоприятных прогностических критериев тяжелой преэклампсии.

В этом случае стоит незамедлительно обратиться за медицинской помощью!

Анастасия

Моя первая беременность. Все так волнительно. Настрой у меня был боевой и я решила полностью довериться врачам. Мне поставили вероятность преэклампсии 59 процентов, но я была уверена, что меня это не коснется.

На 20-й неделе у меня появилась бессонница, головные боли и замутненность сознания. К этому прибавился гестационный сахарный диабет и проблемы с печенью. Я чесалась ночами напролет, а все тело было в мелкой сыпи. Работать было невозможно, я ревела, потому что не понимала элементарных вещей, а иногда могла отключиться во время совещаний. А потом начались отеки. Врачи говорили, что надо меньше есть и больше двигаться, что я толстая и ленивая. Я убеждала их, что четко соблюдаю две диеты, прохожу каждый день несколько километров с собакой и много работаю, но мне не верили.

Терапевт вообще сказала, что по мне видно, что я всегда была склонна к полноте. С выходом в декрет на 30-й неделе я вообще перестала спать. У меня перестали работать почки, но я об этом не знала, врач прямо не говорил, а только заставлял раз в неделю привозить суточный анализ мочи. В моче уже зашкаливал белок, а на приемах у врача давление было 130/150, врач говорила, что это нестрашно.

На 36-й неделе мы с мужем поехали заключать контракт на платные роды в областном перинатальном центре. Накануне мы смотрели сериал «Аббатство Даунтон», как раз тот эпизод, где от преэклампсии умерла в родах жена Тома. «О, у меня ж такая штука может быть, 59 процентов вероятности», — вспомнила вслух я и напугала мужа до слез.

Пока я ждала врача, медсестры измерили мне давление — 190/80. Медсестры в шоке. Измерили еще раз. Результат тот же. Мне дали какие-то таблетки, попросили посидеть. Измерили еще раз. Результат тот же. Пришла врач. Попросила анализы и сказала, что у меня преэклампсия.

На следующий день я приехала в роддом с баночкой мочи для анализа.

Оказалось, что белок в моче превышал норму больше чем в два раза. КТГ показал, что плод за час не пошевелился ни разу, отекшая была даже шея, давление зашкаливало. Намеков на то, что близятся роды, не было, поэтому приняли решение об операции. Я в слезы, я не готова. Ничего не было готово, понимаете?

— Понимаем, но если не сейчас, то либо один умрет, либо оба.

Я подчинилась и два дня пролежала под капельницей, так как оперировать при таком давлении было нельзя. Так появился Марк. Я не познала чуда родов.

Помимо стандартного восстановления после кесарева, из меня две недели выходила скопившаяся вода: по ночам я просыпалась в насквозь мокрой постели.

А еще я начала осознавать, с чем я столкнулась. У меня были абсолютно все признаки преэклампсии, помимо трех основных (белок в моче, отеки, высокое давление), но никто мне об этом не говорил до последнего. Почему? Это халатность врачей? Неграмотность? Или наоборот, излишняя забота, чтобы беременная лишний раз не тревожилась? Я даже не вела дневник давления, только измеряла сахар. И кто его знает, чем бы закончилась эта история, если бы я решила рожать не в областном перинатальном центре, а в роддоме, к которому была прикреплена моя женская консультация. Сейчас у меня растет здоровый мальчик, а отголоском преэклампсии осталась мигрень. И опыт — не самый приятный, но какой есть.

Анна

Четыре года назад я забеременела. Беременность была вторая и очень долгожданная, так как за полгода до этого первая беременность замерла. После потери психологически было очень тяжело, потому что я всю жизнь слышала от врачей, что бесплодна.

Я с ужасом ждала восьми недель, чтобы услышать сердцебиение. С восьмой до 13-й недели у меня был сильный токсикоз, меня рвало по шесть-восемь раз в день. Несколько раз я лежала на сохранении, потому что потеря веса за первый триместр составила шесть килограммов. Мне кололи противорвотное и капали глюкозу, чтобы хоть что-то усваивалось.

Интересное по теме

Открытое письмо всем, кто столкнулся с токсикозом (и несколько очевидных советов)

После окончания токсикоза я пустилась во все тяжкие: очень хотелось есть все и сразу. К началу третьего триместра я набрала 20 килограммов. Участковая врач ругалась, но анализы были в порядке.

На 35-й неделе в анализах мочи был повышен белок, а на плановом осмотре при измерении давления врач увидела 150/100. Я подумала, что это из-за жары. Но через десять минут артериальное давление поднялось еще на десять единиц. Врач настаивала на вызове скорой и срочной госпитализации. У меня был заключен контракт с больницей Кулакова, и я поехала туда. У меня взяли повторный анализ мочи и на следующий день положили на сохранение. Предложили две недели полежать, стабилизировать состояние и погулять еще до родов. За две недели в больнице я похудела на три килограмма, ушли отеки и в общем-то хорошо себя чувствовала, хоть и давление не снижалось даже с лекарствами.

На 37-й неделе, в день выписки, белок подскочил до максимальных значений за все время беременности и меня начали готовить к родам. Всю ночь я провела с расширительным баллоном для шейки матки. В несколько этапов провели стимуляцию. После эпидуральной анестезии раскрытие произошло с пяти до девяти сантиметров за полчаса, давление повышалось до 170.

Я родила, дочь была маленькая. После родов врач сказала, что плацента была «старая» и плод достаточно давно недополучал каких-то элементов. Благо, на ребенке никак это не отразилось, дочери на днях исполнится три года — она здоровая, красивая и самая любимая.

У меня было очень сильное чувство вины, дочь была маловесная и каждый набранный грамм давался мне огромным трудом и нервами. Я столкнулась с постродовой депрессией и нормализовать состояние удалось только медикаментами.

Единственный вывод, который я сделала для себя из всей этой ситуации — то, что вероятность решиться на второго ребенка крайне мала. Муж очень боится, что во время второй беременности или родов я могу умереть и ребенок останется без мамы. А мне все произошедшее кажется страшным сном, который мозг пытается вытеснить желанием понюхать малыша.

Еще почитать по теме