Мерч
Рассылка
Интересное по теме
«Тебе не следует скучать, то есть грустить. С тобой дети»: Письма Льва Толстого жене
Тяжело ли быть ребенком гения.
20 ноября 1910 года на станции Астапово умер всемирно известный писатель и проповедник Лев Толстой. В последние дни жизни с ним была дочь Александра — одна из его восьми детей, доживших до зрелого возраста. Отношения Толстого с детьми были далеки от идеальных — уровень таланта никак не определяет уровень отцовских навыков.
Разбираемся в тонкостях взаимоотношений великого писателя и его многочисленных отпрысков.
Для начала давайте посчитаемся. Лев Толстой был исключительно плодовит не только в плане литературных произведений — он был многодетным отцом.
В браке с Софьей Берс у него родилось 13 детей, восемь из них дожили до зрелого возраста. Софья Андреевна непрерывно рожала на протяжении 25 лет, была беременна более 10 лет, кормила грудью более 13. Последний сын Ванечка появился на свет, когда ей было почти 44.
Но детей (а также выкидышей и детских смертей) могло быть значительно меньше.
После рождения старших Сергея, Татьяны и Ильи у жены Толстого случилось несколько выкидышей. Наконец, в 1869 родился Лев, а спустя год Софья Андреевна снова забеременела… Дочь Маша родилась раньше срока, мама чуть не умерла от родильной горячки. Врачи советовали ей больше не иметь детей. Да и сама она уже устала от непрерывного процесса «беременность — роды — кормление» и так по кругу. Она все же не только мать — она еще и женщина!
Но Лев Толстой был категорически против, он «страстно мечтал об умножении семьи» (действительно, что там до врачей, предупреждающих о смертельной опасности для женщины и будущих детей). «Он не представлял себе семейной жизни без рождения детей, — пишет Павел Басинский в книге „Лев против Льва“. — Это чуть не привело к разводу».
Но — не привело. И Софья Андреевна продолжала беременеть, вопреки прямому запрету врачей и следуя желаниям мужа, который, кстати, в 70-е годы уже был известным писателем, но еще не превратился во всемирно известного проповедника и гуру.
Вслед за Машей на свет появились еще трое детей, которые умерли в младенчестве. В 1877 году родился Андрей, затем — Михаил, Алексей, Александра и Иван. Алексей и Иван до зрелого возраста не дожили.
Для полного счета: еще у Толстого был внебрачный ребенок — сын Тимофей, которого родила крестьянка Аксинья Базыкина еще до того, как писатель женился. Когда Тимофей вырос, он стал конюхом в Ясной Поляне и других имениях сыновей Толстого. Отец участия в его жизни не принимал.
Интересное по теме
«Тебе не следует скучать, то есть грустить. С тобой дети»: Письма Льва Толстого жене
Вернемся к детям, родившимся в браке с Софьей Андреевной. Старшие воспитывались в атмосфере гармонии и согласия. До конца 70-х Лев Николаевич и Софья Андреевна делили не только жилплощадь и постель — они были близки и духовно, интеллектуально. Довольно долгое время дети даже не знали, что их отец — известный писатель, в семье было не принято говорить об этом.
Толстые представляли собой классическую традиционную семью (в общем-то, обычное дело по тем временам). Папа — добытчик. Мама — на хозяйстве. Папа — авторитетный и обожаемый. Мама — близкая и любимая.
Заботы по воспитанию детей легли на Софью Андреевну, она же должна была держать их в строгости и повиновении. Жена Толстого, как мы бы сейчас сказали, растворилась в материнстве — была вынуждена! И дети воспринимали это как должное.
«Она — наша… Она должна все для нас делать, — вспоминал сын Илья. — Она следит за нашей едой, она шьет нам рубашки, лифчики и штопает наши чулки, она бранит нас, когда мы по росе намочим башмаки… Ее легкие частые шаги то и дело раздаются по всем комнатам дома, и везде она успевает все сделать и обо всех позаботиться… Никому из нас в голову не могло прийти, чтобы мама́ могла когда-нибудь устать или быть не в духе, или чтобы мама́ что-нибудь захотела для себя. Мама́ живет для меня, для Сережи, для Тани, для Лели (так в семье называли Льва. — НЭН) — для всех нас, и другой жизни у нее и не может и не должно быть».
Поначалу Толстой даже выступал против того, чтобы пригласить в помощь жене кормилицу, няню и гувернантку, но в итоге — когда у жены началась грудница — все же на кормилицу согласился. И гувернантку нашел сам.
До своего духовного кризиса, случившегося в конце 70-х, Толстой приложил немало усилий к заработку денег и накоплению земель — и очень преуспел в этом. Будучи занятым добытчиком и популярным писателем, он не вовлекался во все эти бытовые «мелочи», которые составляют каждодневную реальность семьи с маленькими детьми типа пеленок, кормлений и болезней. И Софью Андреевну это задевало. «И мудр, и счастлив Л. Н. Он всегда работал по своему выбору, а не по необходимости. Хотел — писал, хотел — пахал. Вздумал шить сапоги — упорно их шил. Задумал учить детей — учил. Надоело — бросил. Попробовала бы я так жить?!» — как-то записала она в дневнике.
Но нельзя сказать, что Толстой был недоступен для детей, совсем не участвовал в их жизни и не любил их. Ладно-ладно, до двух-трехлетнего возраста именно что не любил, потому что «не понимал их» (о чем прямо писал в одном из своих писем). А вот когда чуть подрастали — по возможности качественно проводил с ними время. Сыновей носил на плечах, дочерей ласкал, когда они садились к нему на колени, и позволял себя щекотать, делал с детьми гимнастику, бегал наперегонки, катался на коньках, читал им Жюля Верна. Водил на охоту и рыбалку, брал в деловые поездки. Давал смешные клички.
Интересное по теме
«Семейная жизнь не клеится, хочу бежать»: каким отцом и мужем был Сергей Есенин
Теплоты, душевности, жалости дети от отца не ждали и не искали у него. «За всю мою жизнь меня отец ни разу не приласкал, — писал Илья. — Бывало, в детстве ушибешься — не плачь, ноги озябли — слезай, беги за экипажем, живот болит — вот тебе квасу с солью — пройдет, — никогда не пожалеет, не приласкает. Если нужно сочувствие, нужно „пореветь“ — бежишь к мама. Она и компрессии положит, и приласкает, и утешит». Только с дочерью Машей Толстой позволял себе быть сентиментальным.
Отец — всеведущий, всезнающий, ему невозможно не верить — и невозможно перечить. «Для нас его суждения были беспрекословны, его советы — обязательны. Мы думали, что он знает все наши мысли и чувства и только не всегда говорит, что знает, — писал Сергей. — Я плохо выдерживал взгляд его пытливых небольших стальных глаз, а когда он меня спрашивал о чем-нибудь, — а он любил спрашивать о том, на что не хотелось отвечать, — я не мог солгать, даже увильнуть от ответа, хотя часто мне этого хотелось».
Мать была ближе во всех смыслах: могла отругать, наказать и даже иногда шлепнуть. Отец не то что руку не поднимал на детей — и голос-то редко. О его плохом настроении или недовольстве дети догадывались по взгляду или по изменившемуся отношению. «Отец очень редко наказывал нас, — писал старший сын, — не ставил в угол, редко бранил, даже редко упрекал, никогда не бил, не драл за уши и т. п., но по разным признакам мы чувствовали, как он к нам относится. Наказание его было — немилость: не обращает внимания, не возьмет с собою, скажет что-нибудь ироническое».
Но розовый период детства проходит — и настигает пубертат. Подростковый кризис, попытки отделиться, найти свой путь и найти себя. Каково это — искать себя и выбирать свою дорогу рядом с гениальным отцом?
Судьбы дочерей Толстого могут служить прекрасной иллюстрацией для учебников по психологии — про те случаи, когда отец в глазах дочери идеален — и куда другим, «обычным» мужчинам с ним тягаться? У дочерей Толстого плохо складывалась личная жизнь. И сам великий отец активно в этом участвовал — не отпускал дочерей от себя. Буквально. Ну должна же у него быть соратница и помощница в переписи рукописей, если Софья Андреевна от этого устранилась?
Интересное по теме
Почему плачет Лев Толстой? НЭН публикует фрагмент комикса
Начнем со старшей, Татьяны, родившейся в 1864 году. У нее был с десяток женихов, но уже в 20-летнем возрасте она отказалась от выходов в свет и стала преданно служить отцу. «Да, это такой соперник моим Любовям, которого никто не победил», — отмечала она в дневнике. Татьяна стала вместо матери переписывать рукописи отца, участвовала в его народном издании «Посредник».
«Когда она тут, я ее не замечаю только потому, что она точно часть меня, точно она — это я сам. Очень уж она мне близка», — описывал Толстой «слияние» с дочерью, конечно, так эти отношения не называя. И пользовался своей родительской властью, которая в те дни была намного сильнее, чем теперь, чтобы держать дочь при себе.
Хотя Татьяна и решила самоотверженно помогать отцу, природа брала свое: ей очень хотелось свою семью и детей. Но Толстой упорно отказывал всем женихам и даже прямо убеждал ее никогда не выходить замуж (это, конечно, удивительно с учетом, какую роль для женщины писатель считал единственно важной).
Тем не менее в 1899 году, в 35 лет, Татьяна все же вышла замуж за 49-летнего многодетного пожилого помещика Михаила Сухотина. В течение первых пяти лет замужества она каждый год рожала мертвых младенцев. Наконец, в 1905 году родилась дочь Таня. Она выживет и обеспечит матери счастливую старость, когда они будут жить в эмиграции уже без Сухотина (он умрет в 1914 году).
Интересное по теме
«Старшие дочери — самые крутые мужики». Колонка о детских травмах и родительских ожиданиях
Кажется, еще более крепкие узы связывали Толстого и дочь Машу, родившуюся в 1871 году. Уже с подросткового возраста она разделяет новые идеи отца: не участвует в светской жизни, строго придерживается вегетарианства, много помогает крестьянам Ясной Поляны — косит с ними, доит их коров, учит крестьянских детей грамоте, лечит крестьянок, принимает роды.
Маша переписывала тексты Толстого, вела его корреспонденцию, делала по его просьбе переводы, решала разные деловые вопросы. Они с Татьяной — обе верные папины помощницы — ревновали друг к другу. Но Машу, как и Татьяну, разрывал внутренний конфликт: хочется своей семьи — но как уйти от такого отца?
А гениальный папа снова не гнушается использовать свое влияние на дочь. Сначала отказ получил кандидат в мужья Марии «толстовец» Павел Бирюков, затем — сын друга Толстого Петя Раевский. «Неужели свет сошелся клином, и на этом клину только один человек, — писал дочери Толстой. — Мне-то со стороны видно, что этот один человек заслоняет от тебя мир, и чем скорее он устранится, тем тебе светлее и лучше». Отказ получил и третий кандидат — домашний учитель музыки Николай Зандер.
Только в 1897 году, в возрасте 26 лет, Мария все же вышла замуж за Николая Оболенского. Выносить здорового ребенка она не смогла. Отец пытался утешать дочь, но его утешения звучат скорее как обесценивание переживаний женщины, столкнувшейся с утратой, и токсичный позитив. Как-то после очередных неудачных родов он писал ей: «А как ни печально это в материальном смысле, для духовной жизни твоей это несомненно в пользу…» В 1906 году в возрасте 35 лет Маша скоропостижно скончалась от воспаления легких. Отец проводил гроб до конца деревни, но на кладбище не пошел.
Интересное по теме
Прощание — необходимая часть проживания утраты
Третья дочь, Александра, из младших детей. Она появилась на свет в 1884 году: отец на пике славы, а отношения с Софьей Андреевной катятся под откос. Саша, как и старшие сестры, преданно служит отцу, сблизившись с ним в подростковом возрасте. Становится его секретарем, пишет под диктовку его дневник.
В 1910 году, когда Толстой втайне от Софьи Андреевны подписал завещание, распорядительницей своего литературного наследия он сделал именно Сашу. Только ей он рассказал, что планирует уйти из Ясной Поляны — и в ночь с 27 на 28 октября она провожала его, а 30-го присоединилась к нему в Шамордине и находилась с ним до его смерти.
О судьбе Саши, как и прочих детей Толстого, можно написать книгу. В 1929 она эмигрировала из Советского Союза, а умерла в США в 1979 году в возрасте 95 лет.
А что же с сыновьями? Отношения мальчика с отцом сложные: сначала восхищаться, подражать, учиться, а в какой-то момент отделиться и даже бросить вызов — и в случае с Львом Толстым, конечно, проиграть.
Вырваться из орбиты гениального папы полностью едва ли возможно. Илья, по рассказам, «проклинал свое происхождение от знаменитого отца; по его словам, отец, сам того не замечая, давит в них наследственную талантливость громадностью своего гения: рядом с ним они всегда с отчаянием убеждались в собственном ничтожестве. Сравнение с великим отцом убивало их энергию».
А вот что говорил старший сын, Сергей: «Любили ли мы его? Разумеется, любили. Мы не только любили его: он занимал очень большое место в нашей жизни; и мы чувствовали, что он подавляет наши личности, так что иной раз хотелось вырваться из-под этого давления. В детстве это было бессознательное чувство, позднее оно стало сознательным, тогда у меня и моих братьев явился некоторый дух противоречия по отношению к отцу».
Биографические сводки говорят, что, несмотря на давление, сыновьям все же удавалось найти свою дорогу в жизни. Иногда они отца поддерживали, иногда — шли поперек его убеждениям, что требовало большого мужества.
Любопытно, что ни один из сыновей Толстого не стал истинным толстовцем.
Вот старший, Сергей. Окончил университет — вопреки воле отца: тот чувствовал, что ребенок вырывается из-под влияния, и его это раздражало. Сергей не всегда совпадал с Львом Николаевичем по взглядам, но часто сочувствовал его деятельности и поддерживал ее. Например, в 1898-99 годах сопровождал в Канаду духоборов — на их переселение Толстой пожертвовал гонорар от романа «Воскресение». Сергей стал композитором и музыкальным этнографом. Единственный из детей не эмигрировал после революции и умер в Москве в 1947 году.
Андрей — из младших. По молодости много кутил и играл. Идя вразрез с убеждениями отца, пошел вольноопределяющимся на Русско-японскую войну. Потом был чиновником особых поручений при тульском губернаторе Михаиле Арцимовиче, увел у него жену. Умер в 1916 году в Петрограде от заражения крови.
Интересное по теме
Венгерский акушер, который несмотря на сопротивление коллег спас тысячи матерей
Но наиболее полно драма сына, родившегося у великого отца, да еще и проживавшего пубертат во время сильнейшего кризиса в семье, отразилась на судьбе Льва Львовича. В 80-е годы дети оказались втянуты в драматичный семейный конфликт, и Лев был в его эпицентре. Коротко напомним: с конца 70-х Толстой решил, что грешно жить богато и наживаться на страдающих крестьянах, он хотел даже отказаться от всего имущества — но все же передал источники прибыли жене и детям. На что-то ведь надо жить семье с шестью детьми (от увеличения их числа Толстой отказываться не планировал).
Подростковый возраст Льва пришелся на яркий кризис в отношениях родителей. Он сильно переживал из-за вспыхивавших между ними скандалов. В 15 лет, в июле 1884 года, стал свидетелем жуткого конфликта, когда Толстой ушел из дома — а мама была на последних днях беременности. В ту ночь Софья Андреевна родила Сашу, Толстой вернулся с полдороги в Тулу…
По оценке Павла Басинского, Лев слишком зависел и от влияния матери, и от влияния отца. Этот внутренний конфликт разрывал его физически.
В начале относительно самостоятельной жизни Лев копировал поведение отца (это ж надо было сына Льва Толстого назвать Львом!): уходил с одного факультета университета на другой, путешествовал почти тем же маршрутом, что и его отец в молодости, на время даже стал «толстовцем», но вскоре от этих идей отошел. Скорее всего, потому, что переживал из-за отношения отца к матери: «То он вдруг целовал ее руку и говорил с ней добрым и нежным голосом. То недобро принимался осуждать противным, ужасным тоном, обвиняя ее во всем, — ее, на которую был навален весь тяжелый труд семьи. Она беспомощно и трогательно плакала, а он, сердитый, уходил из дома на далекую прогулку, пешком или верхом…»
Во время голода 1891-92 годов, когда отец с соратниками устраивал столовые для бедных, — Лев тоже этим занялся, самостоятельно и почти в одиночку, в принадлежащем ему имении. Но не рассчитал свои силы и под грузом неподъемного дела подорвал физическое и психическое здоровье.
Интересное по теме
Береги ментальное здоровье смолоду, сынок: отрывок из новой книги о взрослении для мальчиков
Льва накрыла тяжелая депрессия, от которой он будет лечиться не один год — сначала в подмосковном санатории, затем в Париже, наконец — в Швеции, где он не только выздоровеет, но и найдет жену — дочь своего врача. Родители за сына, конечно, переживали, но, когда один из московских профессоров сказал им, что Леве осталось жить не более двух лет, отец «утешил» его следующим образом: «Каждому дан свой круг жизни: одному — сто лет, другому — два года, третьему — 25». «Никогда не забуду, с каким ужасом я взглянул на него, не веря, что он может быть таким жестоким, — писал позже Лев Львович. — До сих пор я не понимаю, как мог он сказать это. Вероятно, чтобы утешить самого себя в случае моей смерти…»
Между Львами были интенсивные, драматичные отношения и переписка. Отец то радостно записывал в дневнике, что он наконец пожалел, полюбил Льва, то снова рассказывал о том, как они далеки друг от друга, как он не понимает и не принимает его.
Отношения Толстого с сыновьями — и прежде всего со Львом — ярко показывают: легко проповедовать любовь ко всем, а вот любить своего непутевого, неидеального ребенка — намного сложнее.
Жизнь Льва Львовича оказалась богата на события и треволнения, он был писателем, издателем, скульптором. Пристрастился к карточным играм, ушел из семьи с девятью детьми… И даже после смерти отца он продолжал состязаться с ним, возлагать на него вину за свои неудачи и прямо писал о том, как его ненавидит.
